– Ну да, да.

– Подпишите, пожалуйста, протокол. Не мое дело даватьвашим поступкам моральную оценку, но вы затруднили работу следствия. Высвободны.

Ольга окинула презрительным взглядом громовский клетчатыйпиджак, фыркнула и вышла. Громова повернулась к Алику.

– Вы тоже свободны, Альберт Александрович.

При этом в голосе ее было гораздо больше теплоты.

Алик вышел на улицу первым. Ольга догнала его на углу ипошла рядом.

– Ну, я выполнила свое обещание. Теперь дело за тобой.

– Конечно, конечно, я сделаю все, что ты хочешь. Тыочень меня выручила.

– Ха! А как все было исполнено! Во мне погибла великаяактриса.

– Возможно. – Он не стал спорить.

– Но, может, ты скажешь мне, зачем понадобилось всеусложнять? Я бы пришла и подтвердила все и так. Не стала бы скандалить, хотяэта тетка Громова ужасно противная, и костюм сидит на ней как на корове седло.

– Так надежнее. Громова сначала почти поверила тебе, ноты так ее достала, что она с удовольствием тебя разоблачила.

– Где-то я про это читала, ну, не важно. Завтра пойдешьв свою жилконтору и получишь там необходимые документы.

– Схожу обязательно.

– Не перебивай меня! Запомни, а то опять, как всегда,все перепутаешь. Тебе нужно взять форму семь и форму девять. Понял?

– Понял. Форму семь и форму девять.

– Завтра я позвоню тебе и проверю. И только попробуйпойти на попятный или затянуть это дело – я от твоего алиби камня на камне неоставлю!

Когда я вылетела из метро в десять часов, первым, кого яувидела, был Алик с розой. Одна роза, но огромная, темно-бордового цвета.

– Здравствуй. Это тебе.

– Спасибо, Алик, но за что?

– За поддержку и за то, что ты такая хорошая, – онулыбнулся, заглянул мне в глаза, на нас даже люди стали оглядываться.

– Алик, да что случилось?

– Ничего не случилось, все в порядке. Вчера я был уГромовой и… она тоже, в общем все разъяснилось, она подтвердила, что мы впонедельник были в ресторане.

– А почему же она раньше?.. И как ты ее уговорил?

– Я расскажу, если тебе это интересно, только этодолго.

– Разумеется, мне интересно, только сейчас я оченьтороплюсь. Я обещала поехать с нашей начальницей в коллектор. Она человекобязательный, опозданий не любит, так что давай встретимся вечером, только непоздно.

– Послушай, – мялся Алик, – я закончилперевод, и тут все разрешилось. Громова отпустила меня на все четыре стороны, яхотел бы это отметить и тебя куда-нибудь пригласить, но… – Он замолчал, ая поняла, что он редко ходит в рестораны, не знает, как там себя вести, аофицианты ему вечно хамят, да еще диета… А потом, на людях он держится совсеминаче, чем дома.

– Ты предпочел бы, чтобы мы поужинали у тебя дома. Чтож, я женщина без предрассудков, согласна, я сама не люблю рестораны. Толькоготовить будешь сам, можно овощи, но чтобы на столе что-то было, а не толькояблоки.

Он все не отпускал мою руку, так что я сама поцеловала его вщеку, мягко убрала руку и убежала, не оглядываясь.

Роза дивно пахла весь день, и я неожиданно поймала себя намысли, что с нетерпением жду четырех часов, времени, когда мы договорилисьвстретиться с Аликом.

Алик двигался по квартире, довольно легко управляя своимполным телом. Все здесь было знакомо с детства до боли. В этой комнате жили онис матерью, а потом, когда бабушка с дедушкой умерли, то он, Алик, а мама застенкой. Он любит этот дом, как родного человека. А с каштаном за окном просторазговаривает вслух. Но все равно, эту квартиру придется отдать Ольге. Онаправа: лучше однокомнатная на Гражданке, чем тюрьма. Иначе эта жуткая женщинаГромова от него не отстала бы.

А Ольга даром ничего не делает, это он всегда знал. Что ж, унего останутся книги и музыка, а может быть, что-то получится с этой милойдевушкой Мариной. Он так устал от одиночества. Она, похоже, к нему хорошоотносится, верит, что он ни в чем не виноват. Сегодня он проведет с ней вечер ине будет думать о неприятном.

Ровно в четыре он ждал меня на остановке. Увидев, как явыхожу из автобуса, он так обрадовался, что у меня сжалось сердце. Неужели онтак неуверен в себе, что сомневался, приду ли я?

Алик приготовил вполне приличный ужин и даже купил на десертмороженое. Пока мы ели, он рассказал мне, как его бывшая жена сначала не хотелаговорить правду, как он на очной ставке вспомнил про костюм, как он, Алик,случайно задел столик и Ольга пролила на юбку томатный соус, она еще обозвалаего бегемотом и неуклюжей тетерей. Когда привезли костюм, он был чист, ноГромова, все-таки женщина, обнюхала костюм и нашла след пятновыводителя. Костюмотправили на экспертизу, Ольге выразили порицание, а его Громова отпустила.

– С ума сойти, как в настоящем детективе!

– Так что вот, – слабо улыбнулся Алик, –теперь я перед законом чист, – но, говоря эти слова, он отвернулся к окну.

Если приглядеться, он вовсе не выглядел таким радостным. Яподошла к нему сзади и погладила волосы на затылке.

– Все будет хорошо, не надо переживать.

Он напрягся, потому что под руку мне попался шрам.

– Тебе больно?

– Нет, что ты. Это дело давнее, три года уже прошло.

– Ты попал в аварию на машине?

– Да, у меня был старый «Москвич», от деда остался.Раньше все хотел его поменять, а теперь, наверное, больше никогда за руль несяду.

– Тебе нельзя водить?

– Сам не хочу. Доездился уже.

Я быстро прикинула в уме: авария произошла три года назад иразвод тоже в то самое время. Значит, эта стерва бросила его после аварии, разАлик говорит, что только отец за ним ухаживал и друзья. А он ее за это водит поитальянским ресторанам.

Очень странно! Но не буду портить человеку настроение, ему итак в последнее время досталось.

– Пойдем, Алик, выпьем кофе, что там еше есть,мороженое?

Я достала из холодильника вазочку с мороженым, Алик принескреманочки, и в это время раздался звонок в дверь.

– Кого ты ждешь?

– Да никого, дворник, наверное, или соседка.

Он пошел открывать, из коридора послышался женский голос. Ятерпеливо ждала, машинально прислушиваясь.

– Привет, не ожидал? У меня тут возникли кое-какиеделовые вопросы. Ничего, что я без звонка? Ты все равно вечно сидишь дома.

– Извини, Оля, я сегодня занят, время для разговора несовсем подходящее.