– И о какой сумме идёт речь?

– Величина всего «пирога» тебя не касается, но с тебя лично это будет «десятка» в месяц.

Под этим подразумевалось десять тысяч евро.

Личный капитал Александра в это время, не считая денег в обороте фирмы, составлял около трёх миллионов. Это была вполне «подъёмная» для него сумма.

Но в этот момент, не самый для него благоприятный, он заартачился.

– Да ты сдурел, «Седой»! При всём желании сделать этого не могу: я сильно «похудел на бабло» за всё это время. Да и желания поддерживать этих придурков у меня нет никакого!

Хозяин на минуту отвлёкся, решив приготовить себе новую порцию кофе, и Александр успел украсть кусочек шоколадки, которую ему так и не предложили.

«Седой» сразу заметил пропажу одного кусочка, но ничего не сказал, а лишь внутренне усмехнулся:

«Три миллиона на счёту, ещё столько же в обороте, а перед мелким воровством никак не устоял, гордец ты наш!»

И он демонстративно подвинул к нему остатки шоколадки:

– Так уж и быть: угощайся!

Но Александр, в очередной раз высморкавшись в платок, гордо ответил:

– Спасибо, за время моего заточения я отвык от многих искушений. Я много думал, пока меня держали взаперти, и решил уйти от тебя. С моими деньгами, пусть и похудевшими, меня примут с распростёртыми объятиями везде, в любой партии!

«Седой» усмехнулся:

– Держали тебя это время не за решёткой, а в роскошном особняке, и кормили тебя там не «баландой» и компотом из сухофруктов, а бифштексами и копчёными угрями. Два бокала пива или стакан «Мартини» вечером ты всегда получал, и ни разу от этого не отказался. И на выходные тебя всегда вывозили куда-нибудь на природу: прогуляться или искупаться. В сопровождении государственного охранника ты мог ходить куда угодно, за исключением супермаркетов и других мест, где может собраться толпа. И за полгода этого «изгнания» ты не только не похудел, а даже прибавил в весе. Не надо изображать из себя «узника замка Ифф»!

– Ну и что из этого? – вспылил Александр. – Я оказался в «программе защиты свидетелей»!

– Она предусматривает среднестатистическое потребление, а не пятизвёздочный отель. Это я тебя всё это время опекал! Да и ты, если посмотреть на это дело трезво, не свидетель, а обвиняемый. Наши с тобой различия: ты понимаешь, что согрешил, и даже готов искупить свой грех деньгами, хотя жестоко при этом торгуешься. А я ничего плохого в этом деле не вижу, и каяться в содеянном не собираюсь. И второе: я не попался, а тебя сейчас проклинают во всех церквях и минаретах. Итак: принимаешь участие в этой схеме?

Александр задумался, что происходило с ним довольно редко.

В борьбе разума с алчностью победила последняя: к ней присоединилась его гордыня.

И он заявил:

– Я не буду разбрасываться деньгами направо и налево. Мне не нравится эта партия!

– Мне тоже, – ответил «Седой, – но мне наплевать на все наши симпатии и антипатии. Довольно скоро их всех выбросят на свалку, но целых четыре года они будут плясать под нашу дудку. Пока они нам нужны, и от тебя требуется совершенная мелочишка: всего-то «десятка»!

– Нет! – взвизгнул Александр. – Я и так пострадал, а ты предлагаешь мне в тяжёлую минуту это новое «спонсорство». Не дам им денег! А если ты всё-таки будешь настаивать, я могу вспомнить кое-что и про твою Боснию!

– И это твоё последнее слово? – попытался хоть как-то «разрулить» эту ситуацию собеседник Александра.

– Последнее! Хватит, я на тебя отпахал. Я ухожу из твоей партии!

И он ушёл, хлопнув дверью.

Потеря такого «кошелька» «Седого», конечно, раздосадовала

На его крючке было и много других бизнесменов, и не менее богатых, и не менее грешных, и об этом инциденте он мог бы просто позабыть.

Но он очень не любил, когда с ним говорили в подобной манере, и наглость этого Александра не могла остаться безнаказанной.

* * *

Он хорошо знал о другой страсти «толстопуза»: помимо любви к девочкам допурбетационного возраста, тот любил покататься на квадроцикле.

Из-за слабого зрения Александр не мог получить «права», поэтому всё время ездил с шофёром, что ему иногда надоедало, да и нельзя было его брать с собой на «интимные встречи».

А управление четырёхколесником с широкой колеёй и короткой базой считалось вполне безопасным занятием, которое разрешалось с четырнадцати лет, и для его вождения не надо было получать никакой лицензии.

«Седой» набрал номер «подотчётного» автомеханика:

– Надеюсь, ты не забыл моей услуги?

Тот сразу узнал этот голос:

– Разве я могу такое забыть? Вы тогда «отмазали» меня от тюрьмы!

– Замечательно! Теперь тебе придётся оказать ответную услугу: провести «профилактический ремонт» у одного транспортного средства. Мой человек встретится с тобой завтра. Он объяснит все детали.

* * *

Когда у квадроцикла, на котором Александр рассекал по лесным тропинкам, оторвались сразу два левых колеса, он ничего не понял.

Строго следуя правилам безопасности, он был намертво пристегнут ремнём.

Ничего не понял он и тогда, когда после нескольких кувырков оказался в совершенно непонятном положении: он и не висел, и не лежал, и не стоял, а его ноги были где-то наверху.

Мобильник из нагрудного кармана полетел куда-то в сторону, хотя найти его и позвонить в «службу спасения» было довольно несложно, но для этого нужно было расстегнуть этот проклятый ремень.

После такого удара у него сильно болела голова, но руки оставались свободными, и он потянулся к защёлке.

Но в этот момент чья-то «добрая рука» вдруг опередила его, воткнув в ремень острую металлическую спицу.

Теперь, даже если защёлка сработает, ремень не оттянется автоматически назад, и Александру придётся висеть в таком положении до тех пор, пока кровь, отлившая от ног, не разорвёт все кровеносные сосуды в голове.

Кажется, так распяли апостола Петра.

Только сейчас он осознал ситуацию, в которую попал.

Александр увидел какое-то лицо, которое не смог бы опознать никогда: он видел его вверх ногами.

Теперь он понял: «Ни девочек, ни пива больше не будет. И не только сегодня!»

Внимательно осмотрев картину, это «неопределяемое лицо» удовлетворённо хмыкнуло:

– Это хорошо, что перед поездкой ты заправил полный бак. Меньше работы!

Щёлкнула зажигалка, и всего через несколько минут от безумно дорогого квадроцикла остался лишь обгорелый остов, а идентифицировать то, что осталось за его рулём, смогла только генетическая экспертиза.

Его гроб был изготовлен из дорогого морёного дуба, и цена каждого из венков составляла полугодовую зарплату среднестатистического гражданина.