Гоа, самый большой порт в западных Индиях после недоброго порта Каликута, и в Гоа португальцы могли бы удачно заняться коммерцией.

– Султан может хорошо вознаградить нас за усилия и услуги, – перевел Фернау Мартинш, – если мы поможем ему покончить с жутким пиратом по имени Тимоджи, который грабит его корабли и крадет персидских скакунов и специи.

Богатства и битвы – это было все, от чего Васко да Гама улыбался, и он сразу обнял старика и решил выпить с ним вина. Но его брат, более уравновешенный, налил в кувшин воды, показывая, что не очень верит людям в этих местах.

– Сейчас мы возвращаемся в королевство. Будут другие армады, другие переговорщики и соглашения. Пока мы от этого султана видели только огонь по нам и по родственникам, которых мы побили, – напомнил он.

Васко кивнул головой, и разговор на этом закончился. Уже был октябрь, и малабарские рыбаки предупредили португальцев – биджапурский султан знал, где португальцы бросили якорь, и к ним идет армада, чтобы попросить объяснений.

– Позовите ко мне Махмета, – приказал капитан-мор.

Он пришел, он очень хотел получить ответ, но не давал никому из военных к нему прикасаться.

– Я в вашем распоряжении, капитан.

Васко да Гама пристально посмотрел на него. Хотя Махмет уже прожил уже полвека, он был статен, ухожен, на груди золотые украшения, на пальцах кольца с драгоценными камнями, волосы гладкие, за бородой он тоже следил. На нем была светлая одежда из льна, как здесь принято.

– Я не знаю, кто ты есть, Махмет, не представляю, кто твой господин и какому Богу ты молишься.

Человек спокойно ответил:

– Я верю в единого Бога. Бог раскрылся в разных формах разным людям, поэтому разные народы молятся Богу разными способами.

Гама был человеком прямым, деликатен в ответах он не был, он поднял брови и заговорил:

– Я не боюсь твоих богов, но меня удивляет, почему твои хозяева из Гоа нас преследуют. Мне кажется, что ты хитрый шпион язычников. Для твоей шкуры будет лучше, если ты немедленно скажешь правду, что тебя к нам привело.

Махмет широко открыл глаза: он испугался за свою жизнь. Встав на колени перед Васко да Гама, он сказал, что за ним вины нет.

– Сеньор, поверьте мне, меня уже ничего не удерживает в Гоа, даже султан Адил Шах, которому я служил долгие добрые годы. Меня привело к вашей милости только желание узнать новых людей, новые земли. В моей жизни всегда так было.

Гама сильно ударил его по спине и швырнул на пол. Человек скорчился от боли.

– Иди ты в ад, хитрец чертов, – кричал капитан, продолжая его бить. – Я не вижу правды в твоих словах. Никто не бросает страну и семью, чтобы отправиться в неизвестность, просто чтобы узнать, как там живется в других странах. Скажи мне лучше, кто вас отправил шпионить за мной?

– Никто, мой господин! Вам судить, но поверьте моим словам!

Васко да Гама чувствовал, что совсем потерялся в неизвестном мире на конце света.

После ловушек катуала и саморима, придворного и его повелителя, Васко поклялся, что никогда он не будет доверять словам язычников. Паулу, его брат, тоже так думал с самого начала. Поэтому Васко приказал привязать Махмета к мачте «Святого Габриэля» и отхлестать. Махмет вынес избиение, хотя кожа его рвалась под одеждой, выдержал тяжелое пребывание в дурно пахнувшем трюме. Он стерпел даже когда ему отрезали его драгоценную бороду и когда на него брызгали кипящее оливковое масло. Ничего. Он не признался ни в чем. Он только бормотал, повторял, что «родился в окрестностях Александрии», и что до того, как попал в Индии, он ездил купцом в Гранаду, Геную, Афины, Константинополь и Мекку, что он бороздил Средиземное и Красное море, где научился многим языкам и набрался разных знаний. Он знал только то, что известно всем – португальцев в этих землях видеть не хотят, но боятся мощи их огня. Что мусульмане, опасаясь за свою торговлю специями, подговорили индусов выгнать португальцев. Поэтому думали, что из Гоа придет армада… Но он сам к этому не имеет отношения.

Капитан-мор приказал освободить этого человека, правда, после настойчивых просьб своего брата Паулу. Паулу стал его защищать, говоря, что он уже не опасен, что они уже отходят от малабарских берегов. Но этот человек может пригодиться, если его представить португальскому королю, эль-рею, если думать о будущих экспедициях. Он знает местные языки и обычаи…

– Отправьте к нему врача, пусть им займется. Пусть побудет на солнце, принесите ему вино, сыр и два хлебца, – приказал сурово Васко да Гама. – Немедленно отплываем. Он отправляется с нами.

5 октября 1498 года после двенадцати дней стоянки эскадра вышла к черным берегам, хотя пилоты кораблей были против этого. Они настаивали на своей позиции, что надо еще подождать, дождаться признаков антимуссона. И у них были свои аргументы. Дело в том, что Природа показала свой нрав, «обратную сторону», не всегда приятную. Небеса над ними были «выжжены», но открыты ураганам. Наступал штиль, и корабли буквально спали, а потом налетали ветра со всех сторон и бились как черти в парусах. Плаванье сюда, из Африки в Индии, заняло четыре недели, а возвращение длилось три месяца. Но были такие штормы, что можно было поклясться, что три века.

Проблем навалилось столько, что все предстало в черном свете. Люди падали, плевались кровью с кусками десны, которая гнила, их выворачивало наизнанку «живыми внутренностями»[79]. Хирург-цирюльник вырезал ножом гнилое мясо во рту. Пожелтевшие зубы с подгнившей плотью вываливались изо рта, от жуткой боли люди выходили из себя. Боль не позволяла жевать, что-то проглотить, организм был без сил и умирал. У других больных настолько распух язык, все десны, щеки изнутри, что приходилось делать надрезы во рту, чтобы выливалась кровь и спала опухоль, которая душила. Многие просто уже не могли дышать. Все теряли надежду. Товарищи привязывали таких больных к железным креплениям мачт. Их связывали по рукам и ногам, разжимали рты, и цирюльник острым ножом вырезал мертвое мясо. Люди визжали как свиньи, у них подкашивались ноги. Как только лезвие касалось десен, на цирюльника выплескивались фонтаны крови. Запах гнилого мяса был таким тошнотворным, резким, что все отворачивались и затыкали носы. Некоторых рвало на все и всех вокруг. Людей тошнило даже на того, кого лечили. И больные оставались на месте, они лежали в собственных испражнениях, моче, рвоте и крови. От боли, от этой пытки просто сходили с ума. Многие выбрасывались за борт, лишь бы покончить