– А ты считаешь, что лучше скрыть от них правду?

Он посмотрел на нее с изумлением:

– Да ты рехнулась! Они же еще дети. Чего ты от них хочешь? Жалости, да? Евгения, это ненормально!

– Ты считаешь, будет лучше, если наш сын узнает обо всем из газет? Или ему об этом расскажут его однокурсники? Помилуй, Саша, он взрослый парень и имеет право знать все о своих родителях. И хорошее, и плохое.

– А Василиса? Ей три с половиной года! Ей ты тоже растолкуешь процедуру расследования?

– Она – моя дочь, и она чувствует, что я расстроена. Наши ссоры уже отразились на ее самочувствии. Нурия говорит, что она стала очень беспокойной. Ты же сам знаешь, она просыпается по ночам и часто плачет.

– Да, и все это по причине возбужденного уголовного дела! Не смеши меня, Евгения. И перестань наконец ныть по этому поводу и превращать свое дело в проблему для окружающих. Поговори со своим адвокатом, не зря же ты ей платишь деньги, поплачься ей в жилетку, но не навешивай все это мертвым грузом на окружающих. Мы не виноваты, что тебе так не повезло.

– Черт тебя возьми! – взвилась Евгения. – Я всего лишь пытаюсь справиться с тем, что со мной произошло, и ты не можешь обвинять меня в том, что я очень уж осложнила твою жизнь! Так почему ты добиваешь меня своей безжалостностью?

– Просто мне кажется, что ты упиваешься своими страданиями. А еще ты хочешь, чтобы все восхищались твоим благородством.

Евгения даже оторопела от такого заявления.

– Ты сошел с ума, Саша?! Какое благородство?! Я бросила пострадавшую на месте происшествия. Я обрекла ее на смерть! Чем же тут гордиться?

– Да, но ты обратилась в милицию тогда, когда тебя никто не искал. Какое мужество! Какая страсть к самопожертвованию! А теперь ты только и делаешь, что ноешь о своих страданиях и о своем раскаянии. Переживи это сама, пожалуйста, не добивай всех нас своим тоскливым состоянием. Скоро ты заставишь кормить тебя с ложечки! Или прикажешь нанять для тебя психотерапевта?

Он определенно видел в ней трагическую героиню, которая желает заставить каждого участвовать в своей постановке. Та Евгения, смешливая и уверенная в себе, которую он знал, куда-то исчезла, а на ее месте оказалась эта угрюмая, подавленная женщина. Глаза ее казались огромными, голос дрожал, и в конце концов она разрыдалась, чем привела его в состояние еще большего раздражения.

– Может, ты вообще уйдешь и оставишь меня одну? – произнесла она сквозь слезы. – От тебя все равно нет никакого толку.

Он едва справился с искушением немедленно уйти из дома, предоставив жене возможность собирать свои слезы в хрустальный бокал.

– Прекрати, Евгения! Это уже становится невыносимым. Неудивительно, что наша дочь плачет по ночам. На мне это отражается тоже далеко не лучшим образом. Думаешь, легко, возвращаясь домой, обсуждать одну и ту же тему? Почему бы тебе не проявить больше такта к своим домашним и дать нам возможность хоть изредка отдыхать от твоих криминальных новостей?

– То есть ты хочешь сказать, что тебе со мной становится трудно?

– Я только хочу, чтобы ты перестала себя жалеть. А еще я не хочу, чтобы ты говорила обо всем, что случилось, окружающим. Чем меньше людей об этом будет знать, тем лучше. Быть может, нам удастся как-нибудь утрясти эту историю?

Евгения так удивилась, что даже перестала плакать.

– Утрясти? Что ты имеешь в виду?

– Ну, я пока не знаю, – сказал он. – Как это говорят? Спустить дело на тормозах.

– Но я говорила с адвокатом. Это невозможно!

– Может, стоит поискать адвоката, для которого это возможно? – хитро прищурил он глаз. – Ради бога, Женя, люди выходят сухими и не из таких передряг! Если вдуматься, то, что ты совершила, – это же такая мелочь! В конце концов, девчонка жива. Еще вопрос, могла ты предотвратить столкновение. Пешеходы тоже бывают виноваты.

– Я не хочу начинать все сначала, – устало проговорила Евгения. – Но, кажется, я говорила тебе о том, что в любом случае оставление человека в беспомощном состоянии образует состав преступления. Даже если бы она сама прыгнула мне под колеса, я обязана была довезти ее до больницы.

– Видно, эта адвокатесса здорово промыла тебе мозги, – заметил он с усмешкой. – Ты даже мысли не допускаешь, что она может заблуждаться.

– Пока что она меня полностью устраивает.

– Может быть, она неплохой адвокат. Не буду спорить, я ее не знаю. Но мне известно, что в делах такого рода бывают полезными связи. Может, твоя Дубровская – отличный теоретик, но она привыкла работать стандартными способами, как девочка-отличница, которая и шагу не ступит, не спросив разрешения. Здесь же нужны изворотливость и напор.

– А у тебя есть какие-то другие предложения? – съехидничала Женька. – Может, ты собираешься дать следователю взятку?

Александр поджал губы:

– Не люблю это слово. Слишком уж отдает уголовщиной. Знаешь, как говорят в народе? Не подмажешь – не поедешь.

Евгения покачала головой. Воистину, за последнее время она узнала о своем муже много нового. Каждый день он преподносил ей сюрпризы, демонстрируя удивительную гибкость своих жизненных принципов.

– Вот что, изворотливый ты мой, – сказала она насмешливо. – Я не для того топала в милицию с повинной, чтобы ты сейчас давал кому-нибудь взятку для прекращения дела.

Он выпрямился. В глазах его блеснула сталь.

– Тогда, совестливая моя, не упрекай меня больше в том, что я не стараюсь облегчить твою участь.

И они, крайне недовольные друг другом, разошлись в разные стороны. Ту ночь Александр провел в гостевой комнате…

На следующий день Евгения позвонила в приемный покой больницы и спросила, как чувствует себя пациентка из пятой палаты.

– А вы почему интересуетесь? – спросил ее женский голос. – Вы ее родственница или знакомая?

Говорить о своих родственных связях не имело смысла, ведь она не знала даже фамилии Машеньки.

– Мы даем информацию только по запросу родственников, – категорически ответила телефонная трубка.

– Но подождите… – Евгения растерялась. – Я… Вы знаете, я видела телевизионный сюжет и была потрясена бездушием водителя, который бросил эту девушку на дороге. Неужели у нее нет никого из родных или близких, кто мог бы оказать ей помощь?

– Представьте себе, никого, – смягчившись, ответила женщина. – И я понимаю ваши чувства. У этого водителя и вправду нет сердца. Но, честно говоря, меня удивляет позиция родственников. Такое впечатление, что бедняжка никому не нужна! Никаких визитов, передач… Я уж не говорю об оплате необходимых медикаментов. Вы же знаете, как сейчас с этим в больнице.

– Знаю, потому и звоню вам. Я хотела бы оказать помощь девушке. Для меня это не составит труда. Может, вы мне скажете, в чем она нуждается?