возрождалась. Афины лишились стен, империи и всех притязаний на роль стратегического повелителя всего греческого мира. Но город все еще не перестал быть ни участником вечного состязания между греческими городами-государствами, ни лабораторией для дерзких политических экспериментов.

Воображение последующих поколений – как, вероятно, и современников – в эти бурные годы из числа афинян будоражили два персонажа. Один из них был обаятельным, чарующим интриганом, любителем житейских наслаждений; другой – малоприятным, безучастным мудрецом не от мира сего, размышлявшим о смысле и тайнах нашего земного существования. Этот человек, Сократ, был приземист и курнос; он славился своей безобразной внешностью и неряшливостью в городе, высоко ценившем мужскую красоту и ухоженность. Его младший современник, Алкивиад, был одарен ошеломляющей красотой: Плутарх пишет, что «всегда, во всякую пору его жизни, она была в полном цвете», хотя точных подробностей его внешности нам почти не сообщает. Если центральные годы золотого века Афин всегда будут ассоциироваться с суровой, сдержанной фигурой Перикла, главенствующее положение в финальной части этого периода занимает человек столь же аристократического происхождения, но проявлявший свои таланты диаметрально противоположным образом.

Рассказы о детстве Алкивиада рисуют образ нестерпимого высокомерия и себялюбия, порождавших в нем безграничную уверенность в том, что любые правила могут быть переписаны в его пользу. Стремясь победить в борцовском поединке, он запустил зубы в руку противника; когда же тот обвинил Алкивиада, что тот кусается «как баба», самоуверенный юнец ответил: «Нет, как лев!» Когда телега чуть не проехала по костям, которые он бросал во время игры с друзьями, он лег поперек дороги, чем вынудил возницу остановиться. Он отказывался учиться игре на флейте, утверждая, что это обезобразит его лицо.

Но и помимо подобных историй у нас есть некоторые конкретные факты о происхождении Алкивиада, проливающие свет на его характер. Его отец, Клиний, погиб в 447 г. до н. э. в битве при Коронее; до этого он сделал блистательную военную карьеру и, в частности, снарядил на собственные средства военное судно и командовал им в сражении с персами. Мальчика взял на воспитание один из родственников – не кто иной, как фактический повелитель Афин, Перикл. По материнской линии он происходил из аристократического рода Алкмеонидов, основателей афинской демократии и, как считалось, наследников родового проклятия[48].

Утрата одного из родителей, тем более если это был человек выдающийся, в раннем возрасте и последующее взросление с сознанием своей незаурядности способны приводить к непростым результатам. Иногда они могут породить сильное честолюбие и ощущение права на грандиозные притязания: Алкивиад был превосходным примером именно такого случая. В юности он был умен и обаятелен и не пытался скрывать свои дарования. Тем страннее кажется его связь с Сократом. Самым известным из качеств Сократа была его обезоруживающая скромность, его причудливые заверения, что, даже если кто другой что-нибудь и знает, он лично не знает ничего. В этом, как и в нескольких других отношениях, эти двое были полной противоположностью друг другу.

Тем не менее судьбы этих двух совершенно несхожих афинян были тесно переплетены, прежде всего на поле боя. В начале великой войны между Афинами и Спартой, когда Алкивиаду было лет двадцать, он служил в войске города, осаждавшем удаленный город Потидея в Северной Греции. Эта кампания запомнилась в Афинах своими необычайными тяготами, связанными отчасти с зимами, гораздо более холодными, чем было привычно афинянам, а отчасти – с начинавшейся вспышкой мора. Там Алкивиад оказался в непосредственной близости от эксцентричного мудреца. Как пишет Плутарх:

…Его соседом в палатке и в строю был Сократ. В одной жаркой схватке оба сражались с отменным мужеством, но Алкивиад был ранен, и тогда Сократ прикрыл его своим телом, отразил нападавших и таким образом спас от врагов и самого Алкивиада, и его оружие … [Когда] оказалось, что военачальники, из уважения к знатному роду Алкивиада, хотят присудить почетный дар ему … Сократ … первым высказался в его пользу, предложив наградить его венком и полным доспехом[49].

Пути двух несхожих воинов снова пересеклись после поражения, которое афиняне потерпели от беотийских союзников Спарты в 424 г. до н. э. при Делии. На сей раз Алкивиад был в коннице, как и подобало молодому человеку, достаточно богатому, чтобы содержать чистокровных коней для скачек и войны. Он заметил покрытого грязью, но не утратившего достоинства Сократа, который пешком выводил других в безопасное место. Алкивиад остался сопровождать друга, пока тот не оказался вне опасности, хотя враг жестоко теснил отступавших и то и дело отрезал их отход.

Но самая знаменитая встреча Сократа с Алкивиадом произошла вовсе не на поле битвы. Ее сценой стал манерный, фешенебельный литературный салон, воплощение безопасности и утонченности, которыми афинская элита по-прежнему окружала себя, несмотря на бушевавшую неподалеку войну. Подробности этого рассказа, вероятно, вымышлены; они могут быть результатом слияния и украшения множества разных бесед и сцен, имевших место в реальности. Однако «Пир» Платона позволяет ощутить ту причудливую смесь одухотворенности, разгула, идеализма и цинизма, которой были окрашены жизнь и разговоры афинской культурной элиты в период ее высочайших достижений.

В самом деле, если и есть две сцены, лучше всего запечатлевшие афинскую жизнь в эпоху сумерек величайшей славы этого города, то «Пир» – одна из них. Вторая – это завораживающе величественная казнь (или, в некотором смысле, принудительное самоубийство) Сократа в 399 г. до н. э., произведенная после суда, на котором он был призван к ответу за свои так называемые преступления против города. Одним из них было воспитание опасных личностей, далеко не последней из которых был уже покойный военачальник Алкивиад.

В «Пире» описывается празднество, продолжающееся всю ночь в доме талантливого поэта Агафона, только что получившего первый приз в ежегодном конкурсе трагедий. Таким образом, считается, что это собрание происходит в 416 г. до н. э., хотя описание Алкивиада соответствует скорее более раннему периоду его жизни. Как бы то ни было, если мы примем эту датировку, это означает, что с тех пор, как Афины и Спарта согласились на ничью в своем гигантском военном состязании, прошло пять лет, но за это время мир в регионе уже несколько раз нарушался из-за политических маневров, в которых весьма активно участвовал и Алкивиад; на горизонте маячит новая всеобщая война. Ничто из этого не отменяет того факта, что в городе по-прежнему пишут и оценивают великолепные поэтические произведения, все так же ставят комедии, сбивающие спесь с важных шишек, а скульпторы продолжают создавать прекрасные памятники и храмы.

Стоит отметить и место действия «Пира» – частное жилище, в которое можно попасть с улицы. Как замечали иногда посетители Афин, частные дома этого города были довольно скромными по сравнению с великолепием мест общественных. В том