Слава открывает рот, но, потом все же демонстрирует зачатки инстинкта выживания, потому что возразить хоть словом даже не пытается.

Только смотрит на Вадима в шоке, мол, хорошо пошутил, начинай смеяться. А потом переводит выжидающий взгляд на меня.

А я что? Не я автор этого конфуза. И, вообще-то, тоже жить хочу.

Улыбаюсь только криво, пытаясь сохранить лицо. Как ни крути, но со статусом невесты потом расстаться будет проще, чем отмыться от публичного скандала… и черт знает чего еще, чем впечатлит меня опять ублюдочная фантазия Вадима.

— Ты женишься? Удивил! — Вот! Даже наш мэр воспринял этот бред с недоверием.

— А куда торопиться? Выбирал ведь раз и на всю жизнь, — мерзко, но довольно улыбается Злобин.

Меня распирает от злости. О спокойной жизни остается только мечтать из-за придурка этого.

Все из-за него.

Вот не угрожал бы балами, стращая чуть ли не насильно выволочь меня из дома, я бы со Славиком вовеки не удрала. И не стояли бы мы сейчас здесь, как цирковые пудели, под прицелом сотен любопытных глаз.

Высшее общество, блин.

Те же бабушки на лавке, только в жемчугах.

Шок сходит медленно, братья переглядываются, недовольные друг другом. Подобающие случаю любезные оскалы держатся на честном слове. Дышать рядом с ними страшно!

И вот я даже не расстроена. Я убита! Все силы трачу на то, чтоб вида не подать.

— Прекрасный выбор, — делает мне мэр дежурный комплимент.

— Я знаю, Дмитрий, но спасибо, — самодовольно отвечает Вадим, сжимая крепче в ладони мои пальцы.

Нет, не в жесте поддержки. Чтобы не засветить ненароком мой безымянный.

Артист! Но с этим-то ладно, давно все понятно. Интересно другое…

Я сердито смотрю на Славу, пытаясь понять, он чего добивался? Хотел при помощи меня поставить точку на женитьбе? Или кому-то что-то доказать?

Оба варианта взрывают раздражением. Нехорошо, неправильно людей без их согласия и ведома использовать.

— Вячеслав, а ты чего молчишь?

Слава, и без того напряженно что-то обдумывающий, идет красными пятнами.

— У меня батл по брейк-дансу через час. Вот… заглянул поздороваться и извиниться, что не смогу остаться.

Наш мэр, как мужчина старой закалки, особо уважения к его отмазке не выказывает. Что моментально просекает стоящий рядом с каменной рожей Вадим.

— Пойдешь в другой раз. Не экзамен пропускаешь, — рявкает он с неприкрытой угрозой.

— Ты, братец, конечно, знаток, — с издевкой отбивает Слава. — Пошел бы разок со мной за компанию. А то видел, ты недавно шнурки завязывал, и одышка замучила…

Слава сухо кивает, бросает на брата бешеный взгляд и… уходит!

Из хоровода моих мыслей выпадают все цензурные глаголы. Он что, меня здесь бросает? Один на один с Вадимом?..

— Я же говорил, смущается страшно, — доверительно объясняет Вадим его подорванный вид. — Двухметровый недотрога.

Вот кто вообще не теряется. И здесь не оплошал!

Посмеивается даже стоявшая с кислым видом Аглая. Правда, с подвохом как-то.

— Прошу меня извинить, важный звонок, — внезапно нахожу спасение в треньканье мобильного.

— Приятно было познакомиться, — неожиданно произносит дочь Валеева с намеком на совсем не праздную формальность.

Может, конечно, у меня воображение разыгралось, и это только кажется. А может, есть в ее пристальном взгляде что-то помимо банального интереса. Еще до того как Вадим нас представил, за легким прищуром Аглаи скучал Станиславский…

Так и не определившись с выводами, посылаю девушке скупую улыбку и быстрым шагом направляюсь к стеклянным дверям. Далее сворачиваю направо — к изысканной оранжерее, которую мне немногим ранее показывал Слава.

Здесь, естественно, людей не так много, как, например, в главном зале, где с минуты на минуту должен начаться благотворительный аукцион. В данный момент человек семь наберется, если считать с обслуживающим персоналом. Бывшие коллеги…

На секунду становится до невозможного смешно от мысли, что Злобин, связавшись со мной, в своих же глазах упал ниже плинтуса. Или у богачей жениться на обслуге вдруг стало в порядке вещей? Смешно, смешно…

Открываю клатч, подаренный Вадимом, затем сообщение, пришедшее так кстати…

Вот тут-то очень некультурно, но неотвратимо, открываю еще и рот.

Слава: И как расценивать твое молчание?! Как знак согласия? С каких пор ты поднялась до невесты Вадима?!

«Поднялась» откуда? Из самых низов, из грязи?

Я, идиотка, ждала извинений. Или объяснений, на крайний случай.

А получила что? Наезд! За что?!

Света: А я тебе здесь для чего? Только правду скажи. Честность за честность.

Агрессией от его ответа можно облучиться.

Слава: Честно?! Ты с моим братом сосалась! Как думаешь, имею я право поиметь с тебя хоть какой-нибудь прок? Напоследок.

Света: И как, поимел? — печатаю похолодевшими пальцами.

Слава: Представь себе, нет. Хотел, но растерялся!

Света: Знаешь, показать мэру, что ты класть хотел на его дочь — план не для слабых духом. Я тебя почти зауважала, но… УВЫ.

Слава: Ты там тоже сильно не зазнавайся. Это «но» и тебя очень скоро поимеет. Увидишь.

Смотрю, как точки пляшут долго и муторно. Аж распирает от мрачного любопытства узнать, что там дальше, когда сзади раздается сухое покашливание.

— Писать бывшим плохая привычка, Светлячок, — с едва сдерживаемой яростью цедит Вадим, отбирая у меня телефон. — Отвыкай.

И видимо, для доходчивости, из-под его подошвы сразу же раздается душераздирающий хруст дешевого, но такого дорогого мне мобильного.

Вадим

— Вадим! У тебя есть хоть какие-то моральные принципы?! — ошарашенно выдыхает Света и поднимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

Как же все удачно складывается! Вот и нет между нами больше неловкой паузы.

Ее трясет. Я тоже весь на нервах. Зачем отказывать себе в предлоге для объятий?

— Я боялся, ты уже не спросишь, — усмехаюсь, спуская руки по хрупким плечам, пока не заключаю в ладони ее локти. Очень действенный, а главное, романтичный с виду захват, когда лицо находится в опасной близости с острыми ногтями.

А вопрос хороший… как способ заговорить зубы.

Тебе нужно — ты берешь. Какие еще нужны принципы?

Но это Света про меня уже и сама понимает. Надо рассказать о себе что-нибудь новое, максимально хорошее.