— А теперь давайте взглянем на нее, — предложилааббатиса, подходя к Лоретте. — Она еще дышит?

— О, ля, ля! Она чувствует себя не хуже, чем до началапотехи, — проворчал Дюкроз, — а если вы в этом сомневаетесь, я могусделать еще заход в ее вагину, и она вмиг очнется.

— Лучше, если мы разбудим ее все вместе, — сказалТелем. — Я оседлаю ее сзади, Дельбена будет массировать мне анус, а я —целовать попку Вольмар; Дюкроз поработает своим членом в заднем проходеЖюльетты, а своим усердным языком — во влагалище Флавии.

План был одобрен, и мы приступили к его исполнению.Ритмичные движения обоих наших бомбардиров и их неукротимая страстность быстропривели в чувство Лоретту, которая, тем не менее, пребывала в весьма плачевномсостоянии.

— Я обожаю вас, мадам, — шепнула я наставнице,отведя ее в сторону, — но как же все-таки вы исправите то, что со мнойсделали?

— Не волнуйся, ангел мой, — ответилаДельбена. — Завтра я натру тебя мазью, которая быстро приведет тебя вполный порядок, так что послезавтра никто и не догадается, что твоим сокровищамнанесен непоправимый ущерб. Что же касается Лоретты, разве ты забыла, что еесчитают сбежавшей из монастыря? Теперь она наша и никогда больше не выйдетотсюда.

— Что вы собираетесь с ней сделать? — спросила я,сильно заинтригованная.

— Она будет служить для наших утех. Милая Жюльетта, тыкак будто только вчера родилась на свет. Неужели до сих пор не понятно, чтонастоящее распутство не бывает без злодейства, и чем ужаснее одежды, в которыерядится удовольствие, тем оно приятнее для нас?

— Простите, мадам, но я все еще не могу решитьсяокончательно.

— Потерпи. Ждать тебе осталось недолго — придет время ивсе твои сомнения исчезнут. А пока давайте поужинаем.

Всей компанией мы перешли в маленькую комнату по соседству ссалоном, где происходили оргии. Здесь на столе были расставлены обильныеизысканные яства: редчайшие мясные деликатесы и тончайшие вина. Мы сели застол, и — о, чудо! — нас стала обслуживать Лоретта. Скоро я заметила, потому, как к ней обращались, как грубо относились к ней, что отныне бедняжкабыла не более, чем жертвенным агнцем, участь которого решена. Чем большевозрастало оживление за столом, тем хуже ей приходилось: каждое ее движение илислово вознаграждалось пинком, щипком или пощечиной, а малейшая нерадивость илинепослушание наказывались еще строже. Я не буду, дорогой читатель, утомлятьтебя всеми мерзкими подробностями, сопровождавшими эту разнузданную вакханалию,достаточно сказать, что по своей крайней извращенности они превосходили все самоехудшее из того, что я когда-либо видела в среде самых закоренелых распутников.

В комнате было очень тепло, женщины были обнажены, мужчиныотличались такой же небрежностью в одежде, то есть отсутствием оной, и всякомпания предавалась самым непристойным и грязным утехам, которые диктовал намполупьяный бред вкупе с обжорством. Телем и Дюкроз яростно оспаривали друг удруга мой зад, истекая похотью и готовые извергнуться тут же от бесплодныхусилий; я лежала под их барахтавшимися телами, спокойно ожидая исхода схватки,когда Вольмар, совсем уже пьяная и в своем опьянении более прекрасная, чем самаВенера, схватила оба члена и принялась сдаивать их в чашу для пунша, потомучто, как она объяснила, ей захотелось выпить спермы.

— Отличная мысль, — одобрила настоятельница,которая находилась почти в таком же трансе, как и все остальные, ибо винолилось рекой. — Но я выпью, только если сюда помочится Жюльетта.

Я исполнила просьбу, и чаша пошла по кругу; все распутницыотпили из нее, то же самое с удовольствием сделали мужчины, и когда ритуалподходил к концу, экстравагантная аббатиса, не зная, что еще придумать такогоинтересного, чтобы пробудить желания, которые она, несмотря на всю своюпорочность, исчерпала до дна, объявила, что хочет отправиться в подвал, гдепокоятся останки умерших в монастыре женщин, найти гроб одной из тех, когонедавно уничтожила ее ревнивая ярость, и совершить на теле покойной своейжертвы несколько оргазмов во имя торжества порока. Мысль эта была подхвачена сбурным восторгом; мы поднялись, спустились вниз и поставили свечи вокруг гробаюной монашки, которую Дельбена отравила три месяца назад после того, какнекоторое время боготворила ее. Эта женщина — настоящее исчадие ада — улегласьна гроб, раздвинула ноги, раскрывая свою обнаженную промежность, и приказаласвятым отцам подходить по очереди. Первым в состязание вступил Дюкроз. Мы былитолько зрителями, и наши обязанности во время этой жуткой сцены заключались втом, чтобы ласкать ее, целовать и облизывать ей тело и клитор. ОбезумевшаяДельбена изнемогала и барахталась в волнах своей страсти, когда послышалсявнезапный шум, затем пронзительный визг, и все свечи сразу погасли.

— Боже мой, что это! — закричала храбраянаставница, одна из всех нас сохранившая мужество и хладнокровие посреди общейсуеты и испуга. — Жюльетта! Флавия! Вольмар!

А мы онемели от страха, мы окаменели, и никто неоткликнулся; и если бы аббатиса не рассказала нам наутро о том, что случилось,я, потерявшая в тот момент сознание, так бы и не узнала причину этой суматохи.А причиной была лесная сова, поселившаяся в подземельях монастыря: испуганнаясветом, к которому не привыкли ее глаза, она взлетела, и резкий порыв воздухаот ее крыльев загасил свечи. Придя в сознание, я увидела, что лежу в своейпостели, и Дельбена, которая навестила меня, как только узнала, что мне сталолучше, рассказала, как она успокоила обоих мужчин, которые были почти так женапуганы, как и мы, и с их помощью перетащила женщин в кельи.

— В сверхъестественные явления я не верю, —заявила Дельбена. — Следствия без причины не бывает, и первым делом,несмотря на свое изумление, я незамедлительно стала искать причину. И скоро ееобнаружила. Потом снова зажгла свечи и вместе с нашими рыцарями привела все впорядок.

— А где Лоретта, мадам?

— Лоретта? Она осталась в подвале, дорогая.

— Что? Значит, вы…

— Еще нет. Этим мы займемся в следующий раз, как толькособеремся снова. Она выдержала вчерашнее испытание гораздо успешнее, чем можнобыло предполагать.

— Ах, Дельбена, вы в самом деле развратное, жуткоесоздание…

— Будет, будет тебе. Это не совсем так. Просто у меняочень требовательные вкусы, и ничто другое так меня не возбуждает.

А раз я убеждена, что мои желания — самые послушныеисполнители воли Природы, я покорно следую за ними и не испытываю при этом нистраха, ни угрызений совести, ни сожалений. Но с тобой все в порядке, Жюльетта.Поднимайся, милая моя, пойдем отобедаем в моей комнате и заодно побеседуем.

Когда мы закончили трапезу, Дельбена пригласила меня сестьрядом с ней.