Когда присутствующие успокоились, и все внимание вновьобратилось на мадам де Лорсанж, она продолжила свою историю и рассказаласледующее.

В доме мадам Дювержье жили шестеро женщин, но одниммановением руки она могла вызвать на подмогу еще сотни три; два подтянутыхлакея почти двухметрового роста с гигантскими, как у Геркулеса, членами и дваюных грума[38], четырнадцати и пятнадцати лет, оба неземнойкрасоты, были всегда к услугам развратников, которые любили смешение полов илипредпочитали античные гомосексуальные забавы женскому обществу. На тот случай,если этого ограниченного мужского контингента окажется недостаточно, Дювержьемогла усилить его за счет резерва из более чем восьмидесяти человек, которыежили вне заведения и которые, в любой час дня и ночи, были готовы предоставитьсебя в полное распоряжение клиентов.

Дом мадам Дювержье был хитроумно устроенным и уютным местом.Он располагался во внутреннем дворе, был окружен садом и имел два выхода скаждой стороны, так что свидания проходили в условиях абсолютной секретности,которую не могла бы обеспечить никакая иная планировка. Внутри дома обстановкаотличалась изысканностью, будуары навевали сладострастие, повар был мастеромсвоего дела, вина были высшего качества, а девочки очаровательны. Естественно,пользование этими выдающимися преимуществами было сопряжено с расходами. Ничтов Париже не стоило так дорого, как ночной раут в этом восхитительном месте:Дювержье никогда не требовала меньше десяти луидоров за самое элементарноерандеву «тет-а-тет». Не имея никаких моральных и религиозных принципов,пользуясь неизменным и могучим покровительством полиции, первая сводница самыхвысокопоставленных лиц королевства, мадам Дювержье, которая ничего и никого небоялась в этом мире, была законодательницей мод в своей области: она делаланевероятные открытия, специализировалась на таких вещах, на которые до сих порникто из ее профессии не осмеливался и которые заставили бы содрогнуться самуПрироду, не говоря уже о человечестве.

В течение шести недель подряд эта ловкая мошенница сумелапродать мою девственность более, чем пятидесяти покупателям, и каждый вечер,используя помаду, во многом напоминавшую мазь мадам Дельбены, она тщательностирала следы разрушений, причиненных мне безжалостной и безудержной страстьютех, в чьи руки отдавала меня ее жадность. А поскольку у всех, без исключения,любителей первых роз была тяжелая рука и бычий темперамент под статьсоответствующей величины члену, я избавлю вас от многих тягостных подробностейи расскажу лишь о герцоге де Стерне, чья эксцентричная мания даже мнепоказалась необычной.

Требовательная похоть этого либертена откликалась лишь насамые нищенские одежды, и я пришла к нему, одетая как бездомная уличнаядевчонка. Пройдя многочисленные роскошные апартаменты, я оказалась в увешаннойзеркалами комнате, где меня ожидал герцог вместе со своим камердинером, высокимюношей лет восемнадцати с красивым и удивительно интересным лицом. Я вошла вроль, которую мне предстояло сыграть, и удачно ответила на все вопросы этойгрязной скотины. Я стояла перед ним, а он восседал на диване и поглаживал членсвоего лакея. Потом герцог заговорил со мной.

— Правда ли, что ты находишься в самом плачевномположении и что пришла сюда с единственной целью и надеждой заработать кое-что,чтобы хоть как-то свести концы с концами?

— Да, господин, как правда и то, что уже три дня ни я,ни моя матушка ничего не ели.

— Ого! Это еще лучше! — сказал герцог и положилруку своего прислужника на свои чресла. — Это очень важно. Я безмерно рад,что твои дела обстоят именно так. Значит, тебя продает твоя мать?

— Увы, да.

— Великолепно! Гм… а у тебя есть сестры?

— Одна, мой господин.

— Как же получилось, что она не пришла с тобой?

— Она ушла из дома, ее выгнала нищета, и мы не знаем,что с ней стало,

— Ах, ты, лопни мои глаза! Ее же надо отыскать! Как тыдумаешь, где она может быть? Кстати, сколько ей лет?

— Тринадцать.

— Тринадцать! Потрясающе, потрясающе! Какого же черта,зная мои вкусы — а они, клянусь Богом, должны их знать! — какого жедьявола они скрывают от меня такое чудное создание?

— Но никто не знает, где она, мой господин.

— Тринадцать лет! Потрясающе! Ну ладно, я ее разыщу. Влюбом случае я найду ее. А ну-ка, Любен, сними с нее одежду и приступим к проверке.

Пока выполнялся его приказ, герцог, продолжая дело, начатоеего ганимедом,[39] с довольным видом яростно трепал темныйдряблый орган, настолько крохотный, что его почти не было видно. Когда яобнажилась, Любен осмотрел меня с величайшим вниманием, — потом доложилхозяину, что все в самом отменном состоянии.

— Покажи другую сторону, — приказал герцог. ИЛюбен, положив меня на кушетку, раздвинул мне ноги; не знаю, действительно лион убедился в отсутствии признаков предыдущего вторжения или удовлетворилсяискусным камуфляжем, но, как бы то ни было, Любен уверил герцога, что и в этойчасти тела нет никаких подозрительных повреждений.

— А с другой стороны? — пробормотал Стерн,раздвигая мои ягодицы и пальцем ощупывая задний проход.

— Нет, господин мой, ничего подозрительного.

— Хорошо, — удовлетворился распутный аристократ,приподнимая меня и усаживая себе на колени, — но видишь ли, дитя мое, я неспособен сделать это дело самостоятельно. Пощупай эту штуку. Мягкая, да? Кактряпка, не правда ли? Будь ты самой что ни на есть настоящей Венерой, ты несмогла бы сделать его тверже. А теперь полюбуйся этим великолепныморудием, — продолжал он, заставив меня взять в руки внушительный членсвоего камердинера. — Этот не сравнимый ни с чем орган лишит тебяневинности гораздо лучше, чем мой. Ты не против? Тогда прими позу, а я будутебе помогать. Хоть я и не в силах сам сделать что-нибудь путное, я обожаюнаблюдать, как это делают другие.

— Ах, господин мой! — сказала я, испугавшисьнеобычайных размеров маячившего передо мной члена. — Это чудовище разорветменя на куски, я не смогу его выдержать!

Я попыталась вырваться, скрыться куда-нибудь, но герцог деСтерн и слышать не хотел об этом.

— Давай не балуйся, никаких кошек-мышек! В маленькихдевочках я люблю послушание, те же, у кого его недостает, теряют мое доброерасположение… Подойди ближе. Но сначала я хочу, чтобы ты поцеловала зад моемуЛюбеку.

И, повернув его ко мне, добавил:

— Красивый зад, не так ли? Тогда целуй!

Я повиновалась.

— А как насчет того, чтобы поцеловать этот источникнаслаждений, который торчит с другой стороны? Ну-ка, поцелуй эту штуку!