Сестры в реанимации называют таких девочек «саморезками» итерпеть их не могут. Зашивать вены — работа нудная и кропотливая. Соня самавызвала «скорую», испугалась, что правда умрёт. Она хотела вовсе не этого. Онахотела внимания, причём не только молодого человека, который ей так сильнонравился, но и своих родителей. Она умоляла не сообщать в институт и не желала,чтобы к ней пускали маму.

— Почему? — спросила Оля.

— Она будет меня ругать, — шёпотом ответила девочка и вжалаголову в плечи.

Мама, совсем ещё молодая, холёная, подтянутая, сидела вкоридоре и повторяла:

— За что? За что она меня так?

Несмотря на стресс, мама всё-таки не забыла подкрасить глазаи губы, припудрить лицо, побрызгаться туалетной водой.

— Не вас, а себя, — сказала Оля, присев рядом.

— Что?

— Соня резала не вас, а себя.

Мама разразилась монологом о том, какая она хорошая,самоотверженная мать, как всю жизнь она вложила в девочку, а та не ценит иготова лишиться жизни из-за какого-то мальчишки.

— Она совершенно другая, не такая, как была я в этомвозрасте. Она живёт только страстями, сиюминутными желаниями. Страдает из-залишнего веса, голодает днём, а ночью атакует холодильник. У неё не работаютсдерживающие центры. Она не может пересилить себя. Я бьюсь, как рыба об лёд,вкалываю сутками, чтобы девочка ни в чём не нуждалась. Сколько стоит такназываемое бесплатное высшее образование? А приличная одежда, поездки заграницу? С двенадцати лет, каждый год, она ездит в Англию, но все не можетговорить по-английски. Нет, это не комплексы, это лень и разгильдяйство.Какой-нибудь прыщ на лице её волнует больше, чем её собственное будущее. Онаинопланетянка, я не понимаю свою дочь, — твердила мама, комкая в труху бумажныйплаток.

— Вы и не пытаетесь её понять. Вы только говорите: яхорошая, она плохая! Вы требуете, чтобы она была вашей копией. Но она ведь неклон, верно? Она ваш ребёнок, совершенно отдельная личность. В детстве онапыталась заслужить вашу любовь. Она чувствовала, что вы хотите видеть в нейповторение себя. И старалась во всём вам подражать, при этом беспощадно ломаласобственное «я». В итоге там внутри колючие, болезненные обломки. Она неинопланетянка. Вы говорите на одном языке, но ваше общение больше похоже намонолог. Пусть оно станет диалогом. Не давите на девочку, попробуйте послушатьеё и понять. Лишний раз погладить по голове, поцеловать, сказать что-нибудьласковое — разве это так сложно? Соне просто не хватает любви.

«А кому её хватает? — думала Оля, пока бежала по лестнице. —Вроде бы я помирила этих двоих. Барьер взаимных нервических претензий неразрушился, но треснул. Я взяла на себя ответственность, выписала Соню домой.Всё, что с ней произошло, останется тайной. В медицинской карте написано, что унеё тяжёлое пищевое отравление. Хоть что-то хорошее я сделала сегодня. Я большене буду думать о Молохе. Не хочу, не могу. Когда я о нём думаю, я опятьпогружаюсь в какой-то душный мрак, в вечную ночь, я как будто умираю вместе скаждой его жертвой. Сколько их было? Не верю, что всего четыре. Десять, какминимум. Остались нераскрытые дела, возможно, кого-то осудили и дажерасстреляли вместо него или кто-то покончил с собой в камере, до суда, как,например, Анатолий Пьяных, давыдовский душитель».

Это был первый серийный убийца, которого увидела Оля, когданачала работать в Институте судебной психиатрии. Анатолий Пьяных проходилэкспертизу в 1986-м. Действовал в Подмосковье, в городке Давыдове, с 1983 по1986 годы. На его счёту было пять трупов. Дети от семи до шестнадцати, четыре девочкии один мальчик, воспитанники интерната для слепых и слабовидящих сирот.

Два года назад Оля вспомнила о Пьяных в связи с деломМолоха. Почерк Давыдовского душителя был чем-то похож на почерк Молоха.Удушение руками, гематомы на затылке. У каждого ребёнка срезана прядь волос.

Убийца оглушал, раздевал, душил. Срезал пряди. Маслом,правда, не поливал, в озере топил. Сначала была вода. Потом — масло.

— Не выдумывай! — говорил Гущенко. — Это чушь собачья! Вделе Давыдовского душителя всё ясно.

Да, там правда всё было ясно. Неопровержимые улики.Признание. Самоубийство в камере, до суда. Вернее, убийство. Посадить Пьяных вобщую камеру было всё равно, что убить его. А что, если суд, разобравшись внагромождении улик, признал бы их недостаточными для доказательства виновности?Но суда не было. И все материалы по делу исчезли из архивов.

В кармане халата заверещал мобильный.

— Ольга Юрьевна, добрый день. Миша Осипов беспокоит. Помнитеменя? Программа «Тайна следствия».

Оля остановилась у скамейки, как будто её окатили ледянойводой. «Вот оно. Началось!» — пискнул у неё в голове испуганный голосок.

В больничном сквере было тихо и пусто. Ветер успокоился.Чёрные низкие тучи посветлели, но не растаяли, затянули небо однотонной белесойхмарью. Колючая крупа превратилась в дождь, унылый, мелкий, но почти весенний.Никто не мог видеть, как доктор Филиппова краснеет, бледнеет, топчется вхолодной луже, не щадя новых белых сапожек.

* * *

Валерий Качалов вместе с молодой женой Мариной ичетырёхмесячным сыном Никитой занимал верхний этаж небольшого семиэтажного домав уютном переулке неподалёку от Новослободской. Бело-розовая новостройка сбашенками и стеклянным куполом на крыше была окружена высоким чугунным забором.

По дороге певец успел помириться со своим продюсером,прислушался к доводам толстяка, что работа — лучший способ отвлечься от чёрныхмыслей.

— Ну что ты будешь делать сегодня вечером? Рыдать? Рватьостатки волос? Посыпать голову пеплом из камина? Да, чудовищно, кошмарно,однако жить дальше как-то надо.

— Ладно, успокойся, я отработаю этот концерт.

— Умница, молодец! — Продюсер на ходу обнял певца ипоцеловал в щеку. — Мне с таким трудом удалось организовать этот сольник!Знаете, что такое сольник в закрытом клубе? — обратился он к Соловьёву.

— Догадываюсь, — вежливо кивнул Дима.

— Ой, да брось ты, Мишка, — поморщился певец, — сольник!День рождения алмазного магната из Якутска. Магнат хочет, чтобы весь вечерзвучали песни его юности.

— Ну так он и платит за это столько, сколько нам с тобойдавно не снилось. И тусовка там соберётся самая крутая.

Втроём они вошли в калитку.

— Она больше никогда не придёт, — пробормотал певец. —Слушайте, вы полностью исключаете ошибку? Вдруг это другая девочка, простопохожа на Женю? Ну ведь бывает, правда?