– Ты уже все взбила, молодец!

– Да, проходите, господин Ректор, наслаждайтесь!

Кристиан взъерошил короткие мокрые волосы, загребая их пятерней наверх, став при этом еще моложе и привлекательней! Ему всегда бы так ходить! С творческим беспорядком, а не приглаженной волосок к волоску идеальной прической.

Он залез в ванную, а я отвернулась. И только когда плеск от соприкосновения мощного мужского тела и воды достиг моих ушей, только тогда обернулась к нему. Хвала богам, что вся его идеальность скрылась за обильной пеной.

– М-м-м… блаженно то ли прорычал, толи промурлыкал мужчина, – расслабление на высоте.

Короткий внимательный взгляд на мои голые израненные коленки.

– Твоим бы коленям тоже не плохо бы в ванную, – задумчиво проговорил он.

– Вы думаете, мне поможет, – дотронулась я до поврежденной кожи.

– Конечно. Сначала отпарить, а потом намазать заживляющей мазью. У меня есть.

Ректор выглядел серьезным и каким-то напряженным. Даже складка меж густых бровей образовалась.

– Хорошо, – покладисто согласилась я. – тогда наберу себе ванну сразу после вас.

– Зачем после меня? – напряженно усмехнулся он, – Иди сюда, Дейзи!

– Что? – нет, наверно мне послышалось.

Я наверно, перенервничала за сегодня, слишком устала, вот и мерещится всякая ерунда.

– Сюда иди, говорю! – ректор смотрит серьезно, внимательно, исподлобья.

Видно, что ему сейчас, как и мне не до шуток… Я сглатываю… Если бы он предложил мне такое еще вчера утром, то я бы убегала в ужасе, лишь пятками сверкая. А он глазел бы на меня единственным нетронутым глазом, потому что первый я выцарапала бы в гневе! Но… после того, как этой ночью у нас все произошло, уже немного глупо так себя вести, неправда, ли? Он ведь не только увидел все, что возможно, но и на вкус, гад попробовал!

– Прямо так? – сел почему-то у меня голос, да и в горле мгновенно пересохло. – В одежде?

Ректор не спеша окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног.

– Господин Ротенбергский! – поторопила я его, а то у ректора такой вид, будто он уже самолично меня раздел, и теперь оглаживает везде где только достает, пробуя кожу на шелковистость.

– Раздевайтесь, Сандерленд, я отвернусь. А тут в пене, я и подавно вас не разгляжу.

Ректор демонстративно отвернулся к стене, принявшись с интересом изучать рисунок плитки.

– Хотя, что я там не видел… – бормотнул он вроде как про себя, но я почему-то его услышала.

Выскользнула из маечки и шортиков, убедилась, что второе полотенце находится поблизости. Села резко, с размаху в пенную воду прямо на ногу ректору.

Ох, убрать что ли не мог?!

Лохань была не большая, и ясное дело, что как бы ректор не старался освободить мне свободное место, но какими-то частями тел мы все-таки соприкасались.

Как хорошо, что пены я взбила много, и она надежно скрывала меня, от неестественно расширенных мужских глаз.

Паучата свернулись в клубочек, устроив гнедо прямо в моей футболочке, так что общаться нам никто не мешал, но мы молчали. Наверно, надо поговорить… Ну, хотя бы о том, что произошло сегодня ночью между нами. Ведь о таком говорят, правда? Так чего он молчит? Чего так смотрит, будто съесть хочет?

– Давайте поговорим, господин Ротенбергский, – не выдержала я молчания и его тяжелого упорного взгляда.

– Говори. – разрешил он.

Ну и гад! Сам воспользовался моим состоянием, моей беспомощностью, а теперь я еще и говорить должна?! То есть ему нЕчего сказать по этому поводу?

– Вчера ночью… между нами произошло нечто занятное… – осторожно начала я.

– Да, между нами постоянно происходит нечто занятное. Каждый раз занятнее и занятнее. Мне даже интересно, что вы выкинете в следующий раз? – усмехнулся ректор.

Ох, какой наглец! Все на меня списывает, а еще и выкать снова стал!

– Ну вообще-то сегодняшней ночью вы воспользовались моим состоянием! Правда, не знаю с какой целью, но хочется думать, что вы не негодяй, принуждающий честных девушек к такому и не берете с них плату в качестве этого!

– Ну уж нет, – хмыкнул ректор, меня диспозицию в воде, – Я точно не горел желанием ввязываться во все это с вами. Поверьте, любая другая на вашем месте уже прыгала бы от счастья проверни я это все с ней, но у вас… своеобразная реакция.

– Хм… – задумчиво протянула, – что-то счастье там видимо не очень большое, что я ничего не помню, не чувствую…

Ректор как-то странно на меня взглянул, интересуясь:

– То есть вы не помните того, что было прошлой ночью? – развеселился он, и в глазах его запрыгали бесенята. Блин, с такими глазами он вообще если не мальчишка, то мой ровесник как минимум. – И вы думаете, что я, кхм… как бы это выразить помягче, воспользовался отсутствием пугала, залез в огород и сорвал вашу клубничку?

Вот что за гад?! Что за сравнения?! Это он меня с пугалом сравнил? Ну я ему сейчас задам!

Зачерпнула полную пригоршню пены, и кинула ему прямо в глаза. Ректор заморгал часто-часто, включая воду и пытаясь промыть мыло под проточной водой.

– Ой! – притворно поднесла я ладошки к щекам, – Глазки защипало, да? Так это наверно из-за того, что пугало сидит с вами в одной ванной!

Ректор, спокойно промыв глаза, зачерпнул полную пригоршню воды и ответил на мой коварный выпад.

– Ай! – взвизгнула я, пытаясь увернуться из цепких сильных ректоровых рук.

Но, не смотря на их влажность, сделать это было весьма проблематично.

– Перестаньте, отпустите, тьфу! – отбивалась я и отфыркивалась, точно резвящаяся в ручейке кобылка, но ректор дернул меня на себя, ловко меняя нас местами подтащил к кранику с проточной водой.

И облил всю… даже волосы намочил, гад коварный!

– ААА!!! – завизжала я от ледяной воды и принялась отбиваться от него на полном серьезе.

Да уж, шторм в лохани вышел знатный. Море вышло из берегов, а реки пены потекли на пол.

– Дурак! – тяжело дыша, с обидой произнесла я, а Кристиан вдруг сгреб в охапку и как прижмет к себе, там где самое сердце колотится! И так часто оно у него там колотится, будто стометровку наш дорогой господин Ротенбергский бежал, не меньше!

– Ничего не было, дурочка! – прошептал он мне на ушко, щекоча мочку своим горячим дыханием, – Ничего из того, что ты подумала!

Говорит, а сам перехватывает мои руки поудобнее, обездвиживает меня и к себе на колени устраивает, чтобы сподручнее ему было диалог вести, и чтобы я рожу его наглючую не расцарапала в случае чего.