– Я смирился. Но...

– Но – что? Ты не хочешь, чтобы мне тоже было больно?Ты не хочешь, чтобы я это чувствовала? Чтобы я тебя любила? Бен, не говориглупости, это стоит того.

– Я понимаю, с этим я согласен. И все же нам нужно бытьосмотрительными. Я не хочу, чтобы потом у тебя возникли проблемы с Марком.

При упоминании имени Марка Динна чуть было не поморщилась.Бен снова наклонился к ней, быстро поцеловал и решительно поднялся.

– Думаю, для одного утра мы сказали друг другудостаточно.

О том, что произойдет в конце лета", Бену и думать не хотелось,сейчас ему было трудно поверить, что это время вообще когда-нибудь наступит.Отрезок времени, подаренный им, чтобы быть вместе, только начался. У двери Беноглянулся.

– Где ты будешь в пять часов? Здесь? Динна покачалаголовой:

– Нет, я лучше пойду домой.

Он помолчал и спросил с сомнением:

– Мне за тобой заехать?

– Не стоит, лучше встретимся здесь.

Бен кивнул, улыбнулся и ушел. Через некоторое время Диннауслышала, как его маленькая немецкая машина отъезжает от дома. Она встала, какбыла, нагишом, прошлась по комнате и снова села на кровать, подобрав под себяногу. С ее лица не сходила улыбка. На душе у нее было так легко, что хотелосьпеть. Она была влюблена и чувствовала себя превосходно. Динна думала о том,какой же Бен хороший человек, какой нежный, заботливый, какой мудрый. И как сним весело – он умеет ее рассмешить. Он любит рассказывать немудреные смешныеистории, и у него это хорошо получается, его запас баек просто неисчерпаем.Ночью он очень много рассказывал ей о своей юности. Показывал альбомы со своимидетскими фотографиями и фотографиями своих родных, друзей. Многие из его друзейи друзей его родителей были известными художниками, актерами, писателями идраматургами. Динна взглянула на альбомы, которые до сих пор лежали на полу.

Дом Бена, небольшой, но очень уютный, был совсем не похож наего коттедж в Кармеле. Коттедж был больше и выдержан в природных тонах,господствовавших на пляже. В убранстве преобладали выбеленные песочные, бежевыеи белые тона, сероватые цвета запыленных деревьев и неотбеленной шерсти.Городской же дом, уютно примостившийся на Телеграф-Хилл и битком набитыйкартинами и книгами, напоминал изящную брошку, приколотую к темной ткани.

Нежно-бежевый цвет стен служил удачным фоном для двухкартин, которые Бен повесил в комнате. На полу из старого полированного деревалежал восточный ковер, но он был далеко не такой тонкой работы, как тот,который Марк много лет назад привез из Ирана. Маленький домик Бена не выставлялсебя напоказ – это было теплое, уютное жилище, в котором Бену явно нравилосьнаходиться, где он с удовольствием проводил вечера с художниками или старымидрузьями. Камин часто использовался по назначению, красивую латунную подставкудля дров Бен нашел во Франции и привез домой. В углу комнаты стояла виолончель,прислоненная к стене. У Бена были также небольшое пианино и гитара. Настаринном английском письменном столе стоял бронзовый бюст Сезанна. Во всемдоме царил художественный беспорядок, своего рода элегантный кавардак.Действительно ценные вещи соседствовали с другими – и их было большинство, –представляющими ценность только для самого Бена и тех, кто его любил.

И гостиная, и маленькая желтая спальня несли на себеотчетливую печать личности Бена. Окна спальни выходили на восток, на залив, асама комната была такой же яркой, как утреннее солнце. В спальне был крошечныйбалкон, на котором, кроме цветущих растений, стояло два выгоревших, но от этогоне менее удобных складных кресла с парусиновыми сиденьями.

В доме, естественно, была кухня; была там и еще однакомната, в которой Бен работал. Здесь хранилось несколько редких картин,множество папок и стоял письменный стол. Наличие этой комнаты давало Бенувозможность работать дома; как и его немецкий автомобиль, она была практичной,но не роскошной.

Осматривая дом, Динна увидела, что и в этой комнате заметнообщее для всего дома сочетание удобства и стиля. Бену каким-то образом удалосьобъединить и то и другое в своей, только ему присущей манере.

Динна нашла шелковый халат Бена, синий с черным, надела егои вышла на балкон. Здесь она села в парусиновое кресло. Ткань, когда-тоярко-зеленая, как оперенье попугая, выгорела на солнце и приобрелабледно-зеленый цвет лайма. Динна вытянула ноги и подставила лицо солнцу. Онадумала о Бене. Где он сейчас, в галерее? На деловом ленче? Или подписывает чекивместе с Салли? А может, разговаривает с Густавом? Динне нравился образ жизниБена, нравилось, как он ведет дела, как общается с людьми, с ней. Она поймаласебя на мысли, что предложение готовить завтрак по очереди – соблюдатьдемократию, как выразился Бен, – ей даже нравится. Это очень приятный образжизни. Полы халата немного распахнулись, Динна почувствовала на своем телетепло солнечных лучей и улыбнулась. Через некоторое время она вернется домой ибудет рисовать, но еще не сейчас. Пока ее вполне устраивало, что она простогреется на солнышке, как кошка, и думает о Бене.

– Grazie Signore... Signora Duras[7].

Консьерж в отеле «Хасслер» официально поклонился Шанталь иМарку. Они только что выписались из отеля, и Марк одарил консьержа более чемщедрыми чаевыми. У входа в отель их уже ждал автомобиль с водителем, чтобыотвезти в аэропорт, чемоданы были уже уложены в багажник.

– Ты уверена, что поступаешь правильно?

– Абсолютно уверена.

Однако решение Шанталь беспокоило Марка. Раньше она никогдане бывала такой упрямой. Но на этот раз Шанталь уперлась и заявила, что несобирается прятаться в Сан-Ремо или каком-то другом городке на Ривьере. Онапожелала вернуться в Париж и ждать Марка там, пока он будет навещать свою семьюна мысе Антиб. Не для того ли, чтобы иметь возможность увидеться в выходные слюбовником, тем самым мужчиной, который сделал ей предложение? Марк не мог непомнить об этой скрытой угрозе. Его душила острая ревность.

– И чем же конкретно ты собираешься заниматься в этотуик-энд?

В голосе Марка отчетливо слышались металлические нотки, ноШанталь спокойно встретила его взгляд. Водитель отъехал от тротуара, иавтомобиль влился в поток транспорта.

– Зайду в свой офис. Не могу же я свалить всю работу наплечи Мари-Анж. Достаточно уже того, что мне приходится бросать все на неевсякий раз, когда я уезжаю с тобой. Раз уж у меня будет время, я вполне могузайти и посмотреть, как идут дела.

– Твоя преданность работе очень похвальна, это что-тоновенькое.

Марк очень редко говорил с Шанталь с сарказмом, но сейчасбыл именно тот случай.

– Нет, это вовсе не новость, просто ты редко бываешьрядом, когда это происходит. А что, по-твоему, я собиралась делать?