– От тебя требуется только одно: привезти свои работы идать мне их выставить. Отныне я сам буду готовить завтрак. Каждый день... нет,пожалуй, пять дней в неделю. А ты будешь готовить по выходным. Идет?

– Отлично. Я знала, что придется чем-то поступиться. –Динна натянула на себя простыню до самого подбородка. – Бен, думаешь, япоступаю правильно?

Бен ожидал подобного вопроса, сомнение было написано у неена лице. Но он не собирался позволять Динне идти на попятный.

– Замолчи. Если ты будешь заводить такие разговоры, яустрою выставку на следующей неделе. Ты – хороший художник. Потрясающий.Великолепный. Господи, Динна, да ты лучший художник в городе, а может, и вЛос-Анджелесе. Так что заткнись и не мешай мне готовить выставку. Договорились?

– Договорились.

Некоторое время Динна молчала и думала о Марке. Как сказатьему, что она наконец решилась выставить свои картины? Надо ли ему вообще обэтом рассказывать? Он еще много лет назад велел ей выкинуть из головы мечты окарьере художника и недвусмысленно объяснил, что мадам Дюра не подобает бытьэтакой «хипповой художницей». Но она не хипповая, да и кто дал ему право...

– О чем задумалась?

Оказалось, что Бен внимательно наблюдал за ней.

– Да так, ни о чем особенном. – Динна улыбнулась. –Просто думала о выставке.

– Неужели? У тебя был такой вид, как будто кто-тособирается тебя избить.

Динна вздохнула и снова повернулась к Бену.

– У меня и было такое чувство. Я пыталась себепредставить, что скажу Марку.

Бен мгновенно напрягся:

– А тебе обязательно ему рассказывать?

– Наверное, я должна. Может быть, тебе это покажетсянелепым, но я не хочу быть по отношению к нему нечестной. Во всяком случае,обманывать его больше, чем я уже обманываю.

– Это действительно звучит нелепо, но я понимаю, что тыимеешь в виду. Он будет не в восторге от твоих планов устроить выставку?

– Это уж точно. И все-таки я должна ему рассказать.

– А если он будет против?

Бен казался задетым. Динна опустила взгляд.

– Не будет.

Но оба понимали, что Марк не одобрит ее идеи.

Марк бесшумно вошел в квартиру. Это был его второй уик-эндбез Шанталь, однако выходные на юге Франции, которые он проводил с семьей, –это святое. Раньше Шанталь всегда относилась к этому с пониманием, почему же наэтот раз она создает ему проблемы? В пятницу, перед его отъездом, она с нимпочти не разговаривала. Марк поставил чемодан на пол и огляделся. Шанталь небыло дома. Но где она могла быть в девять вечера? Ушла в ресторан?Развлекается? Но с кем? Марк устало вздохнул, сел на диван и снова огляделся.Записки от Шанталь не было. Он еще раз посмотрел на часы и потянулся зателефонной трубкой. В Сан-Франциско сейчас около полудня, подходящее время,чтобы рассказать Динне о встрече с Пилар. Марк набрал номер и стал ждатьответа. Он не разговаривал с Динной уже неделю – не было времени, а когда онвыкроил время позвонить, Маргарет сказала, что Динны нет дома.

– Алло?

Динна запыхалась, взбежав по лестнице в студию. Бен толькочто высадил ее у дома. Она обещала ему отобрать из своих картин в студии двадцатьпять самых любимых. Эта работа могла занять несколько дней.

– Слушаю.

Динна еще не до конца отдышалась и даже не заметила, чтозвонок был междугородный.

– Динна?

– Марк, это ты!

Динна ошеломленно посмотрела на телефон, словно увиделапризрак из прошлого.

– Не понимаю, чему ты удивляешься. Мы разговаривали нетак уж давно.

– Нет, нет, извини, просто я... я думала о другом.

– Что-нибудь случилось?

– Конечно, нет. Как поживает Пилар? – Марку показалось,что Динна говорит как-то неуверенно, как будто не знает, что сказать. – Тыдавно ее видел?

– Сегодня. Я только что вернулся из Антиба. У нее всехорошо, она передает тебе привет. – Ложь, но эту конкретную ложь он говорилчасто. – Мама тоже передает привет.

Последнее предложение вызвало у Динны улыбку.

– У Пилар все в порядке?

Разговор с Марком вдруг напомнил ей о ее родительскихобязанностях. С Беном Динна могла думать только о нем и о себе. Она думала освоих картинах и его галереях, об их ночах в одной постели, о том, как хорошоим вместе. С Беном она снова почувствовала себя женщиной, молодой женщиной. Ноголос Марка вернул ее к роли матери. Казалось, об этой своей ипостаси она навремя забыла.

– Да, у Пилар все в порядке.

– Надеюсь, она не купила себе мотоцикл?

В трубке повисло молчание. Пауза тянулась слишком долго.

– Динна...

– Марк, неужели купила? – Динна повысила голос: – Чертпобери, она все-таки это сделала! Я так и знала.

– Динна, это не совсем мотоцикл, скорее это... – Маркпытался подобрать подходящее слово, но он устал и плохо соображал, да и Шанталькуда-то подевалась, это его тоже отвлекало. – Честное слово, Динна, тебе не очем беспокоиться. С Пилар ничего не случится. Я видел, она водит оченьосторожно. Иначе мама просто не позволила бы ей сесть за руль.

– Твоя мать не видит, как она ездит, когда отъедет отдома. У нее не больше власти над Пилар, чем у меня или у тебя. Марк, я же тебеясно говорила... – У Динны защипало в глазах от подступивших слез. Она сновапроиграла им, вечно она проигрывает. Но на этот раз речь шла о настоящейопасности, о том, что может привести... – Черт побери, Марк, ну почему тыникогда меня не слушаешь?

– Успокойся, Динна, с Пилар ничего не случится. Чем тызанималась?

Динна ничего не могла изменить, и она это понимала. Вопрос омотоцикле Пилар был закрыт.

– Ничем особенным, – ответила Динна ледяным голосом.

– Я как-то раз позвонил, но тебя не было дома.

– Я теперь работаю в одной студии.

– Разве ты не можешь рисовать дома?

Судя по тону, Марк был раздражен и растерян. Динна закрылаглаза.

– Я нашла место, где мне удобнее работать.

Она подумала о Бене, и ее сердце бешено забилось. Вдруг Маркпрочтет ее мысли? Вдруг он знает? Что, если кто-нибудь видел ее с Беном? Что,если...

– Не понимаю, почему бы тебе не рисовать дома, особеннотеперь, когда нас обоих нет? Откуда вообще взялась столь внезапная страсть кживописи?

– Что значит, внезапная страсть? Я рисую столько же,сколько и раньше.

– Право, Динна, я не понимаю, – произнес Марк такимтоном, что у Динны возникло ощущение, что он дал ей пощечину.