– Неправда, – запротестовала Динна.

– А вот и правда! Я же тебе сказал, у нас демократия.Бен засмеялся и попытался повернуть Динну так, чтобы видеть ее лицо.

– Не люблю я эту демократию!

– Не повезло тебе. Я хочу кофе, французский тост ияйцо.

– А если я откажусь?

– Тогда сегодня ночью тебе придется спать на балконе.

– Так я и знала. Надо было мне прихватить с собойМаргарет.

– Неплохая идея. А она умеет готовить?

– Гораздо лучше, чем я.

– Отлично. Значит, надо, чтобы она сегодня же переехалак нам. – Бен усмехнулся и закончил с довольной улыбкой: – А пока давай-ка,лентяйка, поднимайся, марш в кухню и накорми меня завтраком.

– Ты страшно избалованный тип.

– И мне это нравится.

– Ты растолстеешь. – Динна села, свесив ноги с кровати,и посмотрела на его великолепное тело – до полноты ему было далеко. – Крометого, яйца есть вредно, в них содержатся углеводы, или холестерин, илихромосомы, или еще что-то такое, и...

Бен сделал грозное лицо и показал пальцем в направлениикухни. Динна нехотя встала.

– И вообще я тебя ненавижу.

– Я знаю.

Динна со смехом удалилась в кухню. Они жили вместе двенедели – это и мало, как одно мгновение, и много, как целая жизнь. Они делилине только приготовление завтрака, но и другие домашние дела. Два раза в неделюк Бену приходила убираться маленькая чудаковатая старушка, однако ему нравилосьсамому вести хозяйство, и Динна обнаружила, что она с удовольствием занимаетсядомашними делами с Беном. Они вместе ходили на рынок, вместе готовили обеды,начищали до блеска медные дверные ручки, пропалывали цветы на балконе. КогдаБен просматривал каталоги предстоящих аукционов, Динна сидела рядом и простосмотрела на него; он же смотрел, как она делает наброски, рисует пастелью илипишет маслом. Бен стал первым, кому Динна позволила наблюдать за процессом ееработы, обычно она показывала только готовый результат. Они читали детективы,смотрели телевизор, гуляли по пляжу – один раз даже ночью, – два раза ездили вКармел и оставались на ночь в коттедже Бена. Динна побывала на открытии ещеодной выставки в его галерее, как-то она под видом жены Бена ездила вместе сним к незнакомому художнику. Они жили так, словно у них не было никакой жизнираньше и не будет после; они жили только настоящим, для них существовало толькоэто время.

Динна поставила на тумбочку поднос с завтраком и положиласвежую газету.

– А знаешь, ты мне нравишься. Честное слово.

– Тебя это как будто удивляет. Или ты боялась, что нашадемократия тебя утомит?

– Возможно. – Динна пожала плечами и села. – Я оченьдавно не обслуживала себя или кого-то другого в практическом смысле. То есть я,конечно, за всех отвечаю, но мне, например, много лет не приходилось готовитьзавтрак. Или делать еще что-нибудь по хозяйству.

– Мне не нравится зависеть от других, от горничной,например. Да и вообще я привык жить очень просто.

Динна усмехнулась, вспомнив, что не далее как вчера Бенкупил в Лос-Анджелесе три безумно дорогие картины. Однако она понимала, что Бенговорит правду. Роскошь – не его стиль. Он достаточно насмотрелся на богатствов детстве, сначала в доме деда, затем в доме отца. Его самого больше устраивалажизнь в маленьком домике на холме в Сан-Франциско или в скромном, безпретензий, коттедже в Кармеле.

Бен приподнялся, чмокнул Динну в кончик носа и сноваустроился на кровати, опираясь на подушки. Приготовленный Динной завтрак всееще ждал, нетронутый, на подносе.

– Динна, я тебя люблю. – Бен плутовато улыбнулся. – Таккогда ты подпишешь договор с моей галереей?

– Ты опять за старое? Так вот ради чего ты все этозатеял! Так я и знала, тебе всего лишь было нужно, чтобы я подписала контракт!Так я и знала! – Динна засмеялась и замахнулась на Бена подушкой, он пригнулся.– Некоторые готовы на любые ухищрения, лишь бы только заполучить в галереюнового художника.

– Ну и как, мой план сработал?

– Нет, конечно! Тебе придется придумать что-нибудьполучше и при этом как следует постараться.

– Что значит «как следует постараться»? – возмутилсяБен. Он отодвинул подальше поднос с завтраком в сторону. – Что именно тыпонимаешь под словом «получше», почему я... – Он привлек Динну к себе и закрылей рот поцелуем. – Ну что, так хорошо?

Оба засмеялись. Только через полчаса они смогли оторватьсядруг от друга.

– Ну как, – спросил Бен, – это было лучше?

– Гораздо лучше!

– Я рад. – Лежа на кровати, он удовлетворенно посмотрелна Динну. – Теперь ты подпишешь контракт?

– Ну-у... – Она положила голову ему на грудь и зевнула.– Возможно... если ты повторишь свои аргументы еще раз.

– Динна! – Бен перекатился по кровати, навалился наДинну, взял ее за горло и, делая вид, что собирается задушить, прорычал: – Яхочу, чтобы ты заключила со мной контракт!

Динна мило улыбнулась:

– О'кей.

– Что-о?!

Ошеломленный, Бен резко сел в кровати.

– Я сказала «о'кей». О'кей?

– Ты серьезно?

– Да. Я тебе все еще нужна? Я имею в виду, для галереи.Динна усмехнулась и вопросительно взглянула на Бена: вдруг все это лишь игра?Однако он смотрел на нее как на сумасшедшую.

– Конечно, ты мне нужна, глупышка! Из всех молодыххудожников, каких мне только удавалось привлечь за последние пятнадцать лет, тысамая талантливая.

Динна повернулась на бок, улыбнулась и подозрительноприщурилась:

– Интересно, кого конкретно тебе удалось привлечь?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Я имею в видухудожников вроде Густава. – Оба засмеялись. – И все-таки, Динна, ты не шутишь?Ты не обязана это делать. Даже если ты никогда не разрешишь мне выставлять твоикартины, я все равно тебя люблю.

– Я знаю. Но я несколько недель наблюдала за твоейработой и поняла, что не могу оставаться в стороне. Я тоже хочу в этомучаствовать. Пусть у меня будет индивидуальная выставка.

Бен рассмеялся:

– Вот как, индивидуальная? Без других художников?Ладно, будет тебе выставка. Когда?

– Когда это тебе удобно.

– Я узнаю у Салли, что у нас там в календаре. Может,через несколько недель.

Бен широко улыбнулся и принялся за завтрак. Он смотрел наДинну так, словно она только что родила ему сына. Он с аппетитом сжевал давноостывший тост.

– Может, тебе еще что-нибудь сделать?