– Эх! – вздохнул Никодеев, закрыв окно, и прошептал, глядя на проезжающие внизу машины: – За что ж ты так со мной, судьба?

Стоило Никодееву вспомнить Наташу, как все сравнения становились не в пользу его нынешней жены. Наташа была настоящая мечта, а не женщина. Умела и заботой окружить, и накормить сытно, и выслушать молча, и детишек бы ему, конечно, нарожала.

Никодеев вспомнил, какие Наташа пироги с ягодами пекла, как пела душевно. По утрам он приходил к Наташе, чтобы парного молока выпить и пообниматься немного. А в обед на речку ходили, рыбу ловили, грибы в лесу собирали. До чего время хорошее было, легкое и понятное. А сейчас что? От этого вопроса, на который Никодеев не знал ответа, на его душе становилось пусто.

Сколько раз Никодеев жалел о содеянном, сколько ночей не спал, но так и не простил себя. Единственное, чем он мог себя оправдать, так это тем, что у него не было другого пути. Ведь сначала он в институт должен был поступить, а потом карьеру делать. Не до любви было. Лишь много лет спустя, когда совсем жена опостылела, решил найти свою зазнобу юности. Навел справки. Но было поздно что-то менять. Наташа успела к тому времени замуж выйти, сменить фамилию, которую Никодеев теперь припоминал с трудом, и дочь вырастить. Так и не встретился Никодеев с Наташей.

Никодеев решил, что не поедет сегодня домой после работы, а отправится в баньку, попарится, с друзьями встретится – все легче на душе будет. Он достал из шкафа бутылку виски и плеснул на дно стакана. Сделав пару глотков, он снова сел за стол и открыл перед собой папку с бумагами. И хоть мысли в голову не шли, но впереди было много дел, и нужно было все успеть. Вздохнув, Никодеев поставил размашистую подпись.

* * *

Во главе овального блестящего стола под портретом президента восседал генерал Котов. Он был при полном параде: в генеральском кителе и с наградами, выбритый до блеска, с аккуратно приглаженными усами. Сегодня Котов созвал оперативное совещание с начальниками отделов областного УВД. От его торжественного вида офицеры, явившиеся на службу в привычном штатском, чувствовали себя неловко. Глядя на Котова, каждый боялся навлечь на себя генеральскую немилость, отчего выражения их лиц были виноватыми.

Среди присутствующих находился и начальник патрульно-постовой службы полковник Алексашин, люди которого тормозили машину с Андреем Луневым и Аленой Колесниковой. Он усердно перебирал какие-то бумаги, стараясь не встречаться взглядом с Котовым. Рядом с ним, потирая крепкий красный затылок, сидел Косарев, начальник ОБЭП, изо дня в день боровшийся с экономической преступностью, благодаря чему недавно смог подарить любовнице новенький «лексус», а жене купить долгожданную дачку. Он страдал от повышенного давления, но никак не мог отказать себе в чашке утреннего кофе. Сегодняшнее утро не было исключением, и теперь он безуспешно старался подсчитать свой пульс.

По правую руку от Косарева покашливал Дубкин, возглавлявший отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. На днях он отправил сына на учебу в элитную школу для мальчиков с религиозным уклоном. Обучение стоило очень дорого, но чего только не сделаешь ради блага ребенка. Этим утром Дубкин воспользовался подарком жены – новым одеколоном, от запаха которого он теперь изнемогал.

Его лучший приятель Мамонтов, сидевший напротив, возглавлял экспертно-криминалистическую лабораторию. Вчера они вместе отмечали день рождения начальника следственного отдела Рычкова, поэтому их с Дубкиным лица имели нездоровый красный цвет. Мятные жвачки не могли перебить крепкий запах перегара, сохранившийся после веселой ночи.

Котов окинул мрачным взглядом блюстителей закона, собравшихся за столом. В кабинете и без того было тихо, но теперь тишина стала абсолютной.

– Товарищи офицеры, я вас собрал сегодня, поскольку возникла острая необходимость изолировать от общества Лунева и его сообщницу Колесникову. – Котов несколько раз кашлянул в кулак. – И лучше всего – кардинальным образом. – Он многозначительно замолчал и пригладил усы. – Если, конечно, они окажут сопротивление при задержании или совершат попытку к бегству. А эти подонки, конечно, не сдадутся просто так! – Котов повысил тон. – Нам предстоит расправиться с мерзавцами, продававшими бедных слепых детей порнодельцам и черным медикам!

По мере того как Котов излагал суть дела, в кабинете нарастало гудение, как в улье. Присутствующие постепенно преисполнялись благородного гнева.

Котов дал им несколько минут на обсуждение, прищурив довольные глаза.

– Что ж, а теперь за работу, друзья. – Он встал. – Совещание окончено.

Вернувшись на рабочие места, участники совещания созвали своих сотрудников, чтобы довести до их сведения то, что тем предстояло сделать. Через полчаса кипящие от возмущения и ненависти оперативники получили фотографии и данные на Лунева и Колесникову. Теперь каждый был готов открыть огонь на поражение. Они были не святые, но мысль о том, что кто-то смеет наживаться на страданиях слепых сирот, приводила их в холодное бешенство.

Что касается Котова, то он покинул рабочее место с чувством выполненного долга. Он знал, что теперь Луневу и Колесниковой не уйти от возмездия и праведного гнева. Оставалось только ждать. По дороге домой Котов заехал в магазин игрушек и купил сыну новую машину с пультом дистанционного управления. Не забыл он и про жену. Ей Котов купил банный халат, такой же, как Мягковой, только красный. Он подумал, что раз одна его женщина носит такой халат с удовольствием, то и другой он понравится. Котов не обладал богатым воображением, поэтому старался делать только то, в чем был уверен.

Мягкова провела вечер в фитнес-центре. После интенсивных нагрузок на плечи и пресс они с подругами решили посидеть в баре, выпить витаминных коктейлей и поболтать. Мягкова любила такие вечера. Она много рассказывала о благотворительности и сострадании, а ее подруги восторгались тем, какая она необыкновенная для жестокого современного мира. Слушая их, Мягкова верила, что она не такая, как все, что у нее есть какое-то особое предназначение.

Возвращаясь домой, растроганная разговором с подругами, Мягкова думала о всяких хороших, приятных, добрых вещах. И твердо пообещала себе доукомплектовать компьютерный класс в «Парусе».

А маленькие обитатели этого дома вынашивали совсем другие мечты: о вкусном кусочке, ласковом слове, теплом одеяле. Богатым воображением они не отличались. Большинство даже не видело снов. Лишь ту же черноту, что окружала их и днем, и ночью. Этот мрак был непроглядным. В него не пробивалось ни одного лучика света.

Первые звезды, проступившие на небе, смотрели вниз холодно и равнодушно. Поднимая головы, люди думали, что звезды и сам небосклон глядят на них. Это было просто тщеславное самомнение. Никому наверху не было дела до того, что творилось внизу. Мы ведь не слишком интересуемся жизнью бактерий? Намного ли мы сложнее и интереснее в глазах высших существ?

Мысль эта приходила в голову Лунева не впервые, но сегодня она была особенно ясной. На небо он посмотрел, как только расплатился с таксистом, выбрался из машины и помог сделать это Алене. Теперь так и стоял, задрав голову, пока спутница приплясывала на утоптанной снежной глазури.