сказала Кира и, успев закрутить крышечку на бутылке с водой, приткнулась к его плечу и уснула.

…Он некоторое время смотрел на неё, кажется стараясь понять, в самом ли деле она спит. Дыхания не услышал — настолько она глубоко и спокойно дышала. Хотел пожать плечами, но вовремя сообразил, что может разбудить девушку. И, отложив обе бутылки в сторону, обнял Киру, чтобы не повалиться в сторону, и уснул вместе с ней.

Глава 9

Предутренний сон покоя не принёс. Более того. Он оказался сумбурнее и прозрачнее ночного, прерванного вертолётной атакой на дом. И коварнее: Кира ничего не запомнила из него. А закончился сон тем, что она внезапно даже для себя рванула от кого-то, кто был рядом… Нет, сначала она вцепилась в него, как в последнюю надежду, а уж потом отпрянула («Враг?!»), но сбежать не сумела: её не просто обняли, а притиснули к себе, зашептав скороговоркой:

— Тихо-тихо-тихо, Кира!.. Разбудишь всех… Тихо-тихо…

Губы её, неожиданно онемелые, так и не сумели пропустить хотя бы звук. А когда девушка пришла в себя от привидевшегося под утро кошмара, то еле сумела угомонить истерический смешок, судорогой рвущийся из глубины связок.

— Отпусти, — прошептала она в его плечо.

— Даже часа не спали, — проворчал Ратмир.

И тяжело встал. А когда Кира завозилась на полу, тоже собираясь подняться, подал ей руку.

— В ванной видел бутилированную воду, — хмуро сказал он. — Хочешь умыться?

— Хочу, — буркнула Кира, жалея, что он сразу вскочил. Только что было тепло плечу и голове, точнее — уху, а он встал, и она словно вышла на улицу, в подмороженный март.

Но послушно поплелась за Ратмиром, робко надеясь, что вода взбодрит её. Тем более — вода, не взятая с улицы, а чистая.

Пока в роскошной огромной ванной он искал бутыли с водой, она всё смотрела, как он двигается, и покусывала губу. Выглядел Ратмир, несмотря на всё его ворчание, человеком, который спал всю ночь, а проснулся не только бодрячком, а вообще час назад.

А потом начала замечать за ним странное. Обойдя ванну-микробассейн, он оглянулся на неё. Но не проверяя, на месте ли она, а будто оценивая. На что?

Нагнулся за бутылью. Выпрямился. Шагу не сделал — снова взгляд на Киру. Неуверенный. Будто сомневался, что она неправильно поймёт.

Издалека не понять, чего он хочет. Но почуяла, что он выжидает — причём странно: будто позвал, но беззвучно. А зов чувственный. Правильно дли она его поняла?

Кира оглянулась на прикрытую дверь в тихий коридор и медленно пошла к Ратмиру. Пошла, на ходу стягивая через голову тунику.

Тот замер, приглядываясь к девушке.

Тяжёлая туника отлетела в сторону, а Кира, босая, в штанах и в рубашке, встала перед мужчиной.

Его взгляд стал острым, как у охотника.

А потом она увидела его потемневшие губы, услышала (или ей показалось?) его зачастившее дыхание и шагнула ближе: «Ну, и чего ты медлишь?»

Не спуская с неё немигающего взгляда, будто опасаясь, что всё происходящее ещё неправильно понял, Ратмир тоже шагнул ей навстречу, и теперь они стояли так близко, что чувствовали прерывистое дыхание друг друга.

Он всё ещё сомневался.

А Киру вдруг обдало запоздалым страхом: после развода она страшилась близости с мужчинами, ужасаясь, что в самый интимный момент партнёр, как любимый тогда муж, внезапно превратится в монстра-убийцу.

Ратмир решил за обоих.

Он склонился к её губам — и снова замер. Но его руки… Она думала — обнимет. Ждала. А его ладони легли на спину ей, скользнули под рубашку и плотно прижались к нежной коже. Она молчала, вздрагивая и принимая, разогревая и утешая прохладу его рук, а он медленно погладил её спину — так мягко, так чувственно, что она шёпотом охнула от этой неожиданной ласки. И он, точно ждал только этого едва слышно выдохнутого оханья, приник к её полураскрытым губам, продолжая медленно и томительно гладить её спину, поднимая ладони всё выше, пока рубашка не упала с её плеч. Прохлады она, разгорячённая его непривычными поглаживаниями, не ощутила. Мужчина оказался умелым любовником: он просто не останавливался, одновременно целуя и лаская её, как выяснилось слишком чувствительную кожу.

И вскоре Кира уже не понимала, что делает он, что делает она, превратившись в тугой узел обнажённых нервов, и только коротко и часто постанывала…

Как они очутились на груде слегка влажных банных полотенец и халатов — она не уследила. Просто этот факт — странная постель — в её сознании отметился, как яркое событие из тревожного сна, и мгновенно забылся, как это часто бывает со сновидениями. Впрочем, сейчас всё, что происходило вне их двоих, воспринималось урывками, чтобы тут же кануть в Лету.

Тем более что и Ратмир больше не мог контролировать себя. А его хриплое дыхание заставляло и Киру безудержно нестись в русле его любовного потока…

Ещё один факт. Он тоже обнажён. Она увидела его наготу, и ей захотелось почувствовать его, что она и сделала, впечатавшись трясущимися от переживаемых ощущений ладонями в его плечи. Загорелый. Горячий. Мокрый от пота. И под ладонями отчётливо двигаются мышцы.

И его глаза, когда он на мгновения отрывался от её губ — и смотрел на неё с недоверием и восторгом.

В этой сумеречной ванной комнате они сами были как стремительная и бурная река, обнимаясь, переплетаясь руками-ногами…

А когда всё закончилось большим взрывом, когда Ратмир сумел податься чуть в сторону, оберегая её, и рухнул рядом с ней, а потом вдруг всполошённо завозился — и оказалось, что он ищет её руку: а вдруг Кира без него потеряется? — нашёл и сжал. С таким глубоким вздохом удовлетворения, что она невольно усмехнулась…

Они лежали долго, слушая далёкие голоса в далёких комнатах. Вставать не хотелось. Хотелось плевать на всё: на косые взгляды, если они будут, на возможные пересуды. Если и они, конечно, будут… Наконец дыхание обоих успокоилось, и Кира с удивлением спросила:

— Почему нас не ищут?

После недолгого молчания Ратмир совсем по-мальчишески шмыгнул