У Мэри свело желудок, когда она вспомнила его низкий голос и несвежее дыхание, касавшееся ее лица.

– От него всегда пахло вином, в любое время дня. И с каждым разом он подходил все ближе. Но я не могла ничего сказать. Он же был сыном моей хозяйки. А потом он начал гладить меня по голове и задавать вопросы, которые меня пугали. Хотя в то время я даже толком не понимала, о чем он говорит.

На мгновение Мэри замолчала, и ее побледневшие губы крепко сжались. Потом она сделала глубокий вдох и тихим голосом продолжила:

– Но я никогда не пыталась его остановить. Наверное, я сама виновата, что он решил меня потрогать. – Она показала себе на грудь, и ее щеки покраснели.

Лорд Мэттисон взял ее за руку, и по щеке Мэри скатилась одна-единственная слеза.

– Он так сильно схватил меня. Мне стало больно, и я от потрясения забыла про свою покорность. Я вскочила со своего места и попыталась убежать. Он засмеялся и погнался за мной. И тогда я перестала понимать, что делаю. У меня в руке были портняжные ножницы, и, когда он схватил меня, я… воткнула их ему в руку. Все произошло так быстро… – Мэри опустила голову, ее плечи поникли. – Он кричал… и кругом была кровь… прибежали люди, а он схватил меня за шею, и мы оказались на полу… я была сверху и продолжала колоть его ножницами, чтобы заставить его отпустить меня… а потом два лакея оттащили меня, а он стал кричать, что я сошла с ума, и меня надо запереть… и они оттащили меня в винный погреб с самой крепкой дверью. Когда они закрыли дверь, – она вздрогнула, – там стало так темно и холодно. – Теперь, когда Мэри заново пережила весь тот ужас, слезы градом покатились по ее щекам.

Я очень боялась, что меня посадят в тюрьму. Он кричал, что меня надо передать магистрату, и я была уверена, что никто не поверит ни одному слову, которое я скажу в свою защиту. Как они могли мне поверить, если я даже не знала, кто я такая? Это пугало меня больше всего. Та огромная пустота в моей голове, где должно было быть… что-то! Хоть что-нибудь! Я даже не знала, как меня зовут. Когда леди, которая привезла меня туда, сказала экономке, что меня зовут Мэри, я даже испугалась. Почему мое собственное имя так меня удивило?

– Потому что это было не ваше имя. Это действительно не ваше имя. Вы – Кора.

– Нет, нет! Вы что, совсем не слушали, что я говорила?

– Слушал, – с возмутительным спокойствием ответил лорд Мэттисон. – Вы рассказали мне даже больше, чем вы знаете. – Одной рукой он нежно обнял Мэри за плечи, другой сунул ей в руку носовой платок. – Но я хочу знать, как вам удалось вырваться из винного погреба.

– Она меня выпустила. Экономка, – ответила Мэри, вытирая нос. – Я почти ничего не видела. Свет казался таким ярким после той темноты. Мне казалось, что я сама стала частью этой темноты, – призналась она, скомкав носовой платок. – Как будто она проникла внутрь и пожирала меня изнутри. Я испугалась, что от меня ничего не останется. Я… я до сих пор вижу это в страшных снах.

А потом, даже несмотря на то, что она еще немного злилась и обижалась на него, Мэри уткнулась в плечо лорда Мэттисона.

– Теперь вы в безопасности, – шепнул он ей в макушку. – Я никому не позволю вас обидеть.

Но не его слова помогли ей немного успокоиться и сделать глубокий дрожащий вдох. Это был запах чистого белья с ноткой цитруса, который придавало его коже мыло. Именно он унес Мэри прочь из холодного одиночества и темноты запертого погреба.

– Она… – продолжила девушка. – Она тоже не поверила тому, что он говорил. – Мэри протянула руку и положила ее на гладковыбритую щеку Мэттисона. – Совсем как вы. Ей даже не понадобилось ни о чем спрашивать. Она сказала, что он слишком долго приставал к молодым служанкам и заслуживает того, что получил.

Суровое лицо лорда Мэттисона немного расслабилось, и на нем появилось что-то похожее на улыбку.

– Видимо, она оказалась разумной женщиной.

– Она укутала меня в теплый плащ и велела одному из работников отвести меня на станцию почтовых карет до Лондона с рекомендательным письмом для мадам Пишо. Мадам прочитала письмо, – продолжила Мэри свой рассказ, опуская все ужасы, которые ей пришлось пережить во время поездки, – и сказала, что готова спрятать меня, если я пообещаю прилежно трудиться и хорошо себя вести. Что она даст мне жилье и будет меня кормить из уважения к своей приятельнице. А если у меня все хорошо получится, то даже станет мне платить. В то время она была очень добра ко мне, – торопливо вставила Мэри, когда лорд Мэттисон нахмурился при упоминании о деньгах, которые, как он знал, мадам Пишо так никогда и не заплатила. – Она видела, как я напугана, поэтому напоила меня чаем и велела Молли дать мне чистую одежду. Мадам сказала, что, пока я работаю у нее, со мной больше не случится ничего подобного, поскольку она не разрешает джентльменам заходить в мастерскую и тревожить ее девушек.

Мэри с мольбой подняла глаза на лорда Мэттисона. Боже, как же ей хотелось, чтобы он все понял!

В конце концов его лицо смягчилось, и он кивнул:

– Вам показалось, что вы нашли надежное убежище, верно? А мадам Пишо ваша спасительница. И вас никогда не волновало, что она вам не платит. Так ведь?

Мэри покачала головой, испытывая радость оттого, что он все понял.

– Бедная моя, – сказал он, когда Мэри закончила свой рассказ. – Сколько же вы пережили. – Лорд Мэттисон глубоко вздохнул и решительно произнес: – Вам могут не понравиться мои слова, но мне очень жаль, что экономка не передала вас магистрату.

Когда Мэри с мучительным недоумением отпрянула от него, он крепко схватил ее за руки со словами:

– Тогда мы забрали бы вас домой. Вам бы не пришлось ехать в Лондон и жить все эти годы, даже не зная, кто вы такая!

– Я знаю, кто я! – настойчиво возразила она. – Я Мэри. Белошвейка!

На лице лорда Мэттисона появилось упрямое выражение.

– Я вижу, нам придется выяснить, как вы попали из Кингсмида в Окэм-Холл, чтобы вы наконец мне поверили. Та леди, о которой вы говорили, та, что отвела вас к экономке, она знает ответ. Что вы можете о ней сказать?

Мэри убрала от него руки и обхватила ими себя за плечи.

– Я ничего не могу вам сказать!

– Тогда позвольте, я вам кое-что расскажу, – сурово ответил Мэттисон. – От Кингсмида до Окэм-Холл меньше тридцати миль. Вы гостили у меня в Кингсмиде. Мы собирались пожениться в моем поместье, в часовне, и были очень заняты приготовлениями к свадьбе. Мы были счастливы.

В его глазах появилось отсутствующее выражение, как будто он смотрел куда-то вдаль, а Мэри просто исчезла.

– Однажды после полудня, – продолжил он, не замечая ее растущего беспокойства, – вы поехали кататься верхом. Одна. Ваша лошадь вернулась без вас, с седлом, облепленным грязью и листьями. Поначалу мы подумали, что вы упали с лошади где-то в лесу. В тот день случилась страшная гроза. Яркие вспышки молний и оглушительный гром могли испугать лошадь. Мы были в панике. Никто даже не знал, в каком направлении вы поехали. Мы искали вас дотемна, а потом вернулись за фонарями и продолжили поиски. Но так и не нашли никаких следов… – Внезапно лицо Мэттисона сделалось непроницаемым.