кабинет, долго мялся, расспрашивал о состоянии мужа и, наконец, прямо спросил о дальнейших намерениях постояльцев.

– О каких намерениях вы говорите, сударь?

– Ну-у, я подумал, что вам, быть может, будет удобнее определить мужа в больницу? Или переехать на частную квартиру… В общем, туда, где больному можно будет обеспечить покой и медицинскую помощь…

Не вступая в дальнейшие разговоры с управляющим, рассерженная и одновременно расстроенная Ольга Владимировна выскочила из кабинета управляющего и вышла на улицу. Вот и первый «стервятник», почуяв близкую смерть, опасается испортить реноме гостиницы слухами о кончине постояльца…

Услыхав пронзительные выкрики мальчишки-газетчика, она подозвала его, купила свежий выпуск «Голоса» – и тут же развернула газету. И поняла, что отвлечься не получилось… С первой страницы на нее обрушился крупный заголовок на первой странице:

Барон-убийца при смерти!

Как стало известно нашему корр-ту, небезызвестный барон фон Ландсберг внезапно оказался сражен тяжкой болезнью.

Несмотря на то, что сам г-н Ландсберг и его очаровательная супруга игнорируют газеты как рупор общественной мысли, шила в мешке, как говорится, не утаишь. Вчера к г-ну Ландсбергу был экстренно приглашен доктор Мельников, практикующий на Гороховой, а также нотариус г-н Никодимов. Оба они, к сожалению, также уклонились от ответов на естественные вопросы нашего корр-та, однако ему удалось выяснить, что г-н Ландсберг, предположительно, слег в постель от заражения крови. Косвенно тяжесть внезапной болезни подразумевает, как легко угадать, и сам визит нотариуса, кого вызывают в таких случаях неспроста.

Как известно, против этой страшной болезни сегодняшняя медицина бессильна. Тем не менее наша газета желает г-ну Ландсбергу скорого выздоровления – если, конечно, сия болезнь не является Божией карою за тяжкие грехи этого человека.

Ждите дальнейших подробностей.

Ольга Владимировна пошла по переулку куда глаза глядят. Она комкала в руках газету, как будто это было горло ненавистного пронырливого репортера «Голоса». В голове билось одно: «Негодяй… Каков негодяй…»

Очевидно, она повторяла это вслух – потому что редкие прохожие удивленно смотрели на заплаканную даму со скомканной газетой в руках и предупредительно уступали ей дорогу. В общем, прогулки не получилось – спохватившись, что муж может за время ее отсутствия очнуться, а паче чаяния – что кто-нибудь может дать ему эту газету, Дитятева круто развернулась и почти бегом устремилась к гостинице. Она уже взялась за ручку тяжелой входной двери, когда сзади ее окликнули:

– Сударыня! Госпожа Ландсберг!

Ольга Владимировна, сдвинув брови, резко обернулась. Если это один из тех репортеришек, она выскажет ему все, что думает о нем и его ничтожной газетёнке!

Однако окликнувший ее человек ни в коей мере не походил на репортера. На господине лет пятидесяти было расстегнутое, несмотря на пронизывающий ветер, легкое пальто, элегантный котелок в тон, в руке – трость с серебряным набалдашником. Тонкие, густо выбеленные сединой усики спускались на волевой подбородок.

– Простите, сударыня. Не изволите ли быть госпожой Ландсберг? – повторил незнакомец, на мгновение наклонив голову и сразу же вскинув ее обратно. – Позвольте рекомендоваться: граф Ивелич. Полковник лейб-гвардии Саперного батальона в отставке… Не будучи вам представлен, я все же рискнул обратиться к вам, сударыня…

– Я знаю вас, граф. Вернее, много слышала о вас от своего мужа, ваше сиятельство. Простите, но, будучи в расстроенных чувствах и приняв вас за…

– Репортера? – Граф еле заметно улыбнулся. – Пока я ждал вас, действительно, здесь крутился некий господинчик газетного обличья. И даже имел дерзость что-то спросить меня о Карле. Не беспокойтесь, сударыня, я вовремя кликнул городового и отправил сего субъекта в участок. Думаю, до завтра вы его не увидите… Так значит, Карл не забыл старого друга, сударыня?

– Меня зовут Ольга Владимировна Дитятева. А мой супруг – действительно, Карл Христофорович Ландсберг, ваше сиятельство. Уверяю: Карл часто вспоминал вас!

– Ну зачем так официально – «ваше сиятельство»?! Называйте меня Марком Александровичем! – Ивелич снова поклонился и по старой военной привычке даже щелкнул каблуками. – Уверяю, что не задержу вас надолго, Ольга Владимировна! Признаться, я уже заходил сюда, в гостиницу, дней десять назад, и даже просил передать Карлу мою карточку. Наверное, обслуга не доложила Карлу о моем визите?

– Давайте чуть пройдемся, Марк Александрович, – предложила, помедлив, Дитятева. – Простите, что я не приглашаю вас к себе, но дело в том, что супруг нынче серьезно болен.

– Именно поэтому, прочитав в «Голосе» о его болезни, я и взял на себя дерзость вторично явиться сюда, Ольга Владимировна. Значит, это правда? Заражение крови?

– Да. К сожалению. – На глаза Дитятевой снова навернулись слезы.

– Скверная штука, – согласился Ивелич. – Но плакать рановато, уверяю вас! Старые легионеры, вроде нас с Карлом, выбираются и не из таких переделок, Ольга Владимировна!

– Вы, верно, просто утешаете меня, – вздохнула Дитятева. – Нам передали вашу визитную карточку, граф. И Карл очень хотел повидаться с вами, уверяю! Хотел, но не решился. Не знаю, поймете ли вы чувства человека, которого общество в свое время сделало изгоем, который много лет вынужден был жить бок о бок с отпетыми негодяями. Он остался при этом человеком, уверяю, граф! Но каково ему нынче встретиться с вполне благополучными господами, которые и руки-то могут не подать бывшему каторжнику…

– Вздор, Ольга Владимировна! Когда Карл… когда с Карлом случилось это, меня не было в Петербурге. Вернувшись, я узнал, что суд уже состоялся. В Литовский тюремный замок меня к нему не пустили. Ну а потом его куда-то и вовсе увезли. Признаться, я долго ждал от него весточки, но увы…

– Спасибо вам, Марк Александрович! – Дитятева благодарно прикоснулась к руке графа. – Однако теперь Карл болен. Он часто впадает в забытье, и я не уверена, что доктор…

– Меньше слушайте этих докторов Ольга Владимировна! Но, тем не менее, давайте сделаем так: как только Карлу станет получше, спросите у него: желает ли он меня видеть? И сразу протелефонируйте мне, пожалуйста! Вы сохранили мою визитку? Там записан номер моего домашнего телефона. Я тотчас примчусь, если Карл того пожелает. И в любом случае, Ольга Владимировна, готов помочь старому другу чем угодно! Я хоть и отставник, но связей в самых различных, в том числе и высших, сферах не растерял! Обращайтесь без всякого стеснения, сударыня! Обещаете?

– Старому другу никогда нельзя отказывать! – слабо улыбнулась Дитятева. – Обещаю! А сейчас простите…

– Да-да, разумеется! Передавайте Карлу от меня горячий привет!

– Непременно… Кстати, Марк Александрович, вы назвали себя и Карла старыми легионерами. Отчего именно легионерами? Я несколько раз слыхала от Карла это слово, но, признаться, не придавала ему значения…

– О-о, это очень давняя история, сударыня! И длинная к