— Что-то должно быть, — возразила я. — Не зряона на полу сидела.

— Может, утром посмотрим? — переминаясь с ноги наногу, предложила Женька.

— Сейчас, — отрезала я и начала спускаться полестнице, подружка последовала за мной.

Если Олимпиада и сообщила охране о подозрительном типе всаду, то энергичных действий они предпринимать не стали. По крайней мере,зловещую тишину дома нарушали только наши осторожные шаги. Коридора мы достиглив рекордные сроки, я огляделась и недовольно поморщилась. Женька была права,коридор пуст, и что, собственно, я надеялась тут обнаружить — для меня самойзагадка. Впрочем, Олимпиада говорила о какой-то двери… Мы прошли чуть дальше, итут подружка заявила:

— Решетка.

— Что? — не поняла я.

— Посмотри под ноги. — Я посмотрела. В самом деле,в полу было небольшое отверстие, забранное решеткой. — Здесь она исидела, — заметила Женька, тревожно оглядываясь. Я опустилась на колени идаже сунула руку между прутьев решетки.

— Похоже на вентиляционную шахту, — сказала я сумным видом, потому что ничего больше в голову не приходило.

— Может, у нее действительно что-то туда упало? —Женька, тревожно оглядываясь, опустилась на корточки рядом со мной. Включилафонарик и направила луч света вниз. Он потерялся в темной глубине, и тут слуханашего достиг приглушенный стон. — Опять, — пролепетала Женькапобелевшими губами, а я легла на пол и приложилась ухом к решетке. Вне всякогосомнения, звук шел оттуда. Мы подождали, но он больше не повторился. — Аведь она тоже слушала, — заявила Женька.

— Кто? — не поняла я.

— Олимпиада, естественно. Что-то в этом колодце есть.

— Он очень глубокий?

— Ты же видела, свет до конца не доходит, правда,фонарик слабенький и батарейки садятся.

— А ведь в дыру вполне можно пролезть, — заявилая.

Женька поспешно ответила:

— Только не сейчас, к подобным экспедициям нужноготовиться. Веревки, нож, бутылка воды и хотя бы газовый баллончик. Ты ж несобираешься прыгать, вниз надо как-то спуститься.

Не слушая Женьку, я подергала решетку. Держалась она начетырех болтах, отвинтить их не проблема, будь у нас плоскогубцы, но, кромефонарика, который горел подозрительно тускло, у нас ничего не было. Подружкаправа, к экспедиции надо готовиться.

В крайней досаде я поднялась с колен, решив обследоватькоридор, через несколько шагов он плавно поворачивал и заканчивался дверью. Ятолкнула ее, и она открылась. Вниз вели каменные ступеньки, фонарь высветилбольшое помещение, вдоль стен — полки, сплошь заставленные банками, бутылками ипрочей тарой, в которой хранилась всевозможная снедь. С такими запасами вполнеможно пересидеть длительную осаду.

Слева у стены стояли две огромные винные бочки. Женька,проявив неожиданную отвагу, подошла поближе и открыла кран на одной из них.Тонкой струйкой полилось вино. Рядом стоял кувшин с остатками вина, втораябочка оказалась пустой. Я села на стул возле бочки и задумалась.

— Где мы находились, когда чуть не столкнулись сохраной?

— А что? — спросила Женька, разглядывая банку свареньем с наклеенной сбоку бумажкой. На ней от руки было написано: «Абрикосы»— почерк неровный, крупный, точно писал ребенок.

— Пытаюсь сообразить, откуда они шли.

— А это важно?

— Откуда мне знать?

Выбравшись из кладовой, мы немного пробежались и пришли квыводу, что охрана как раз из этой самой кладовой и возвращалась или простобродила по коридорам, что, в общем-то, маловероятно. Кладовая для них явнопредпочтительнее.

— Глупо лезть в эту дыру, — заявила Женька, когдамы наконец вернулись ко мне в комнату. — Она же совсем рядом с кладовкой,а там, где хранятся продукты, должна быть вытяжка, это всякий знает.

— Значит, кладовая и эта самая шахта должны как-тосообщаться? Но мы ничего похожего не нашли.

— Да там все полки заставлены, — возразилаЖенька. — Ты же видела.

— Видела… Не нравится мне эта шахта. Не зря Олимпиадавозле нее сидела. Что-то там есть.

— Хорошо, — кивнула Женька. — Давай в неезаглянем, вот только раздобудем веревку.

Мы наметили план кампании. И хотя я принимала в этом самоедеятельное участие, но при мысли, что в самом деле придется спускаться в шахту,мне делалось нехорошо.

Постояв под душем и приведя нервную систему в порядок, мынаконец-то легли спать.

Утро опять началось с суеты во дворе. Ник громко лаял, дверив доме хлопали, а несколько голосов одновременно звучали на повышенных тонах.Женька, чертыхаясь, побрела к окну, я делала вид, что сплю, подружка некотороевремя молчала, потом изрекла:

— Кажется, кто-то нас покидает.

— Как это? — всполошилась я, не зная, что идумать.

— Охрана из дома вещички вытащила, чемодан и сумку.

— Это Мстислав, — зашептала я, подходя кЖеньке. — Решил, что оставаться здесь для него опасно.

Пока мы с Женькой гадали, в дверь аккуратно постучали.

— Да, — сказала я почему-то дрожащим голосом,дверь приоткрылась, и появилась Наташа.

— Доброе утро, — улыбнулась она. — Вас ЛевНиколаевич просит спуститься вниз.

— А что случилось? — спросила подружка.

— Лев Николаевич уезжает. С братом что-то произошло. Онвам сам все скажет.

— Мы спустимся через десять минут, — кивнулаЖенька. — Мне кажется, — зашептала она, лишь только за Наташейзакрылась дверь, — это удобный предлог от нас избавиться.

— В самом деле? — охнула я.

— Конечно. Старушенция не в восторге от того, что мыночами по дому шастаем, наверняка присочинила что-нибудь хозяину, а мы и так наподозрении. Вот Левушка и придумал какую-нибудь нелепицу, чтоб мы съехали…

— Что же делать? — запаниковала я, хотя позавчерасама настаивала на отъезде. Но теперь даже помыслить не могла, что придетсяпокинуть дом, так и не узнав, что здесь происходит.

— Если нас отсюда выставят, устроимся в деревне. Мир небез добрых людей. Найдем способ сюда проникнуть.