никак повлиять не можем. На сегодняшний день ключевой структурой системы детекции ошибок считается поясная извилина.

Открытие этого базового механизма работы мозга было так важно для нейронауки, что здесь хотелось бы немного отступить от изложения научных фактов и упомянуть историю, которая произошла с этим открытием.

Дело в том, что детектор ошибок практически «украли» у Натальи Петровны Бехтеревой зарубежные коллеги. Произошло это следующим образом.

В 90-х годах XX века на Западе в публикациях некоторых иностранных ученых появились данные о детекторе ошибок без ссылки на первоисточники, то есть на работы Н. П. Бехтеревой и ее коллег. Более того, в других публикациях на эту тему два исследователя – Майкл Фалкенштейн и Вильям Геринг – указывались как первооткрыватели феномена детекции ошибок.

Самое примечательное, что перед публикацией своих работ они консультировались с Натальей Петровной об опыте исследования детектора ошибок.

Далее на Западе случился целый «вал» публикаций об этом феномене – естественно, без упоминания и Натальи Петровны, и Валентина Борисовича.

И тогда Наталья Петровна попросила некоторых своих сотрудников, в том числе меня, собрать и систематизировать иностранную литературу на эту тему. Мы подготовили материал и в 2004 году вместе с Натальей Петровной отправились в Грецию на очередной Международный конгресс по психофизиологии.

Я ехала туда делать доклад об исследовании мозговой организации творчества. А Наталья Петровна – восстанавливать справедливость. Несмотря на то что состояние ее здоровья в тот момент было неподходящим для путешествий, она прилетела в Грецию и прочла на форуме блестящий получасовой доклад о феномене детекции ошибок, о его истинных первооткрывателях и научных перспективах его изучения. После доклада к ней потянулись те, кто присвоил себе чужое открытие, чтобы засвидетельствовать свое почтение и уверить, что случившееся – лишь недоразумение…

В итоге работы Натальи Петровны и ее коллег по детектору ошибок все-таки стали цитировать на Западе.

А теперь давайте вернемся к научным фактам и проясним вопрос, как же формируется система детекции ошибок в нашем мозгу и как она связана с неоднократно уже упоминавшейся «матрицей стереотипов» или «матрицей стандартов».

Когда рождается ребенок, то в его мозгу еще не существует сформированных систем для обеспечения большинства видов деятельности – если мы, конечно, не говорим о жизненных функциях типа сердцебиения, дыхания и тому подобных, реализация которых является врожденной, жестко закреплена.

Можно сказать, что мозг ребенка представляет собой сплошные «гибкие» звенья, никакой системы еще не существует, она только формируется.

Постепенно, в процессе взросления, ребенок научается разнообразным психическим функциям – ходить, разговаривать, читать, писать, считать и так далее.

Но поскольку никакой сформированной системы еще нет, любая функция выполняется не оптимально, а с затруднениями и сложностями. И сначала при обучении любой функции подключается огромное количество зон мозга для ее выполнения.

Ведь все для мозга является новым, никаких схем и алгоритмов выполнения нет, поэтому задействуется в процесс множество структур (аналогично творческой деятельности).

Давайте с вами вспомним, для примера, как годовалый ребенок учится ходить. Он демонстрирует нам постоянные падения, совершает множество лишних, избыточных телодвижений, равновесие его при ходьбе неустойчиво.

Но постепенно, в процессе тренировки, постоянного и настойчивого повторения, происходит формирование навыка – то есть формирование системы с «жесткими» и «гибкими» звеньями.

Что это значит для нас с вами?

Получается, что сформированная, «готовая» функция, в нашем примере это ходьба, теперь вовлекает далеко не все зоны мозга, как это было в начале ее формирования. Происходит, как говорят, «минимизация территорий», то есть постепенное уменьшение количества мозговых звеньев, входящих в определенную систему, в нашем примере – двигательную.

И в итоге это приводит к «стереотипизации» функции, то есть мозг реализует ее при минимуме задействованных областей.

В нашем психологическом понимании это связано с формированием устойчивого навыка – когда мы можем выполнять какую-либо деятельность машинально, автоматически, не думая о том, как ее совершать.

Согласитесь: в обычной ситуации вы же сознательно не контролируете свою походку и не раздумываете над тем, как идти по улице. И еще раз, в сравнении, вспомните, как годовалый ребенок учится ходить, – какое концентрированное, «сознательное» внимание уделяет он каждому своему микродвижению.

Итак, постепенно ребенок в процессе взросления (путем обучения в сочетании с генетической предопределенностью) формирует целый ряд мозговых систем для обеспечения различных видов деятельности. И чем стереотипнее, проще по своей сути деятельность, тем она будет жестче стереотипизирована в нашем мозгу. Для сравнения представьте систему, обеспечивающую, например, нашу ходьбу, и систему, обеспечивающую мышление.

Вы можете представить эту жесткую стереотипизацию в виде колеи, по которой постоянно движется лошадка (наши нервные импульсы). Лошадка не может выйти за пределы своей колеи, своего рода «заколдованного круга», но в обычной, повседневной жизни нам это и не нужно – ведь это в первую очередь очень удобно.

То есть в процессе развития ребенка, а затем и жизни взрослого человека в мозгу выстраивается та самая «матрица стереотипов» или «матрица стандартов», которая содержит в себе алгоритмы выполнения разных стереотипизированных видов деятельности.

Причем здесь под стереотипизированными видами деятельности понимаются те, которые человек выполняет на уровне навыка.

И это очень важно для нашего с вами понимания, ведь и любая творческая деятельность может перейти, в той или иной мере, в разряд навыков, что сразу сделает ее в этом понимании стереотипизированной!

И тогда становится понятным тот факт, который мы с вами отмечали во второй главе при рассмотрении теории креативности С. Медника.

Напомню, что он предположил существование разных «ассоциативных иерархий». Есть «пологая» иерархия, которая означает, что и банальные, и творческие ассоциации придумываются человеком одинаково легко, а значит, человек является более креативным. А есть «крутая» иерархия, подразумевающая, что банальные ассоциации легко «всплывают» у человека, а творческие – очень редко.

И С. Медник упоминает, что чем чаще мы решаем схожий тип задач, тем «круче» становится наша иерархия ассоциативных элементов, то есть человек становится менее креативным.

А почему? Теперь мы знаем ответ – даже если мы решаем многократно сходные творческие задачи, они постепенно встраиваются в «матрицу стандартов». А значит, наша творческая способность снижается.

Итак, в процессе взрослой жизни у человека появляются новые навыки, которые по вышеописанному алгоритму постоянно встраиваются в «матрицу стандартов». То есть мозгом эта «матрица стандартов» рассматривается как правильная схема, правильный алгоритм выполнения соответствующих видов деятельностей.

И вот тут наступает время механизма детекции ошибок.

В данном ключе его можно рассматривать как физиологический, не поддающийся сознательному контролю механизм, который постоянно и незаметно для человека обеспечивает сравнение текущей реальной жизненной ситуации с той самой «матрицей стандартов». То есть механизм детекции ошибок следит за тем, чтобы наши действия соответствовали стереотипу, хранящемуся