которого вроде зовут Цедрик, восьмилетнего кабанчика, который присосался к сиське Луизы. За ним последовала и остальная стая.

– Не стесняйтесь, дети! Вы тоже можете попробовать, если хотите, – игриво крикнула Луиза, глядя на Питера и Джейн, – молоко абсолютно натуральное!

Бледные и дрожащие, мы попятились из комнаты. Даже Джейн на этот раз потеряла дар речи, хотя я боюсь, что попозже она придумает пару-тройку едких комментариев.

Я ушла в ванную. Дела там обстояли куда хуже, чем когда купаются мои дети. Весь пол был залит водой, повсюду валялись мокрые полотенца, а флакон моего драгоценного масла был осушен до последней капли. По периметру всей ванны темнел грязный обод из скатавшейся кожи моих гостей, который я минут двадцать пыталась оттереть. Уверена, они тут предавались любви все два часа. Господи, ни за что на свете больше не залезу в эту ванну. А мое любимое масло теперь всегда будет пахнуть предательством, обидой и волосатыми яйцами Бардо.

Саймон вернулся с работы и застал своих племянников, свисающих с голых сисек Луизы.

– Привет, братик, – позвала она, – рада тебя видеть!

Едва Саймон заметил голую грудь, он тут же выскочил из комнаты.

– Ой, ты такой ханжа, – крикнула Луиза ему вслед. – Наверное, это потому, что тебя мама не кормила грудью.

Я вышла вслед за Саймоном из комнаты и сказала ему:

– Это твоя сестра, разбирайся с ней сам, а я пошла отсюда.

Я направилась прямо к Сэму, перед этим забежав в магазинчик за вином и пачкой сигарет, а затем с жаром рассказала всю историю другу, который хохотал так, что у него началась икота.

– Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда ее сиськи будут болтаться у тебя в тарелке за ужином, – отметила я.

По возвращению меня перехватил Саймон. «Ты курила!» – возмутился он.

– Да, и что с того? – пробормотала я, стараясь произвести впечатление провинившейся школьницы.

– Ну так поделись сигаретой, – прошипел он, – меня заставили посмотреть видео, как Луиза рожала Борея в лесу. Они остановили видео и увеличили момент, где из ее вагины высунулась голова. Я только что смотрел, как из вагины моей сестры высунулась голова. Ах да, и Бардо тоже решил раздеться ради святого момента деторождения. Их снимал друг, так что мне пришлось смотреть еще и на его член. Да дашь ты мне, блин, сигарету или нет?!

Мы пробрались на задний дворик.

– Будь осторожнее, – предупредила я его, – Ниссьен любит какать на свежем воздухе, в единении с природой.

– Боже мой! – простонал Саймон. – Как мы с этим справимся? Да, она моя сестра, но…

– Она лицемерная, претенциозная, жадная заноза в заднице, которая не знает, что такое гигиена, у которой нет никакого уважения к чужому имуществу, в том числе и к моему, черт возьми, маслу для ванны? – предугадала я.

– Я хотел сказать «не уважает чужой труд», но твоя версия мне тоже нравится, – ответил Саймон.

Мы оба затянулись сигаретами.

– Что бы она сказала о курении? – поинтересовалась я.

– То же самое, что она говорит обо всем, наверное, – наши сигареты плохие и вредные, зато сигареты, набитые марихуаной, которые делает Бардо, натуральны и даже полезны. Так что она снова морально превосходит нас. Ох, не думаю, что выдержу. Давай убежим. Оставим детей с Луизой, она даже не заметит, что у нее теперь на двоих больше. Притворимся, что просто ушли погулять по саду, чтобы собрать собственно выращенную органическую киноа, а затем убежим в хороший отель на Рождество. Они даже не поймут, что мы сбежали.

– Она заметит, – ответила я, – как только она поймет, что ей некем помыкать и некого упрекать в причиненном вреде окружающей среде. И если оставим детей, я бы дала им около трех часов, прежде чем они сойдут с ума из-за отсутствия электрических волн, поджаривающих их восприимчивые детские мозги, и начнут атаку кухонными ножами, жестоко убивая всех, кто встанет между ними и телевизором.

– Ты права, – печально вздохнул Саймон. – Нам жопа.

– Ну, по крайней мере, – решила отшутиться я, – есть хоть какие-то хорошие новости – они пока еще не сломали нам туалет своим турбодерьмом, заряженным чечевицей!

Как по команде, тут раздался крик Луизы: «Эллен? Эллен, что-то не так с туалетом; мы просто будем ходить в вашу ванную, хорошо?»

Твою ж мать. Почему никто не покупает мое приложение?

Среда, 23 декабря

Список вещей, которые мне придется выбросить, когда Луиза уедет, растет с каждым часом. Сегодня утром я спустилась вниз и увидела, что она делает себе смузи в моем блендере. Естественно, содержимое ее смузи раньше было в МОЕМ холодильнике, причем она избирательно выбрала самые дорогие продукты, включая дыню и малину, которые я купила исключительно для того, чтобы поставить на стол на Рождество. Видимо, Луиза может нарушить свои органические принципы, если малина стоит 3,99 фунта за стаканчик.

Пока я стояла, снова ошеломленная тем, какой бардак и разрушения Луиза оставляет за собой, она взяла маленькую баночку с каким-то белым гелеобразным веществом и вылила содержимое в блендер. Примечательно, что эта баночка оказалось единственным, что она не позаимствовала из моей кухни. Я заранее знала, что пожалею, если спрошу, что это такое, ведь наверняка этот гель окажется каким-нибудь органическим соком перуанского растения, которое может быть собрано при свете полной луны или что-то еще в этом роде.

– Это сперма! – радостно сообщила Луиза.

– Ха-ха-ха, – нервно хихикнула я, – прости, Луиза, мне послышалась сперма, что ты на самом деле сказала?

– Я сказала, что это сперма, – повторила Луиза. – Каждое утро меня угощает Бардо. Она очень питательная – полно витаминов группы Б и белка. А еще это изумительная маска для лица. Разве ты не заметила, как молодо я выгляжу? А как светится моя кожа? Вот, хочешь попробовать смузи?

Я не могла ответить, потому что боролась с рвотными позывами. Луиза только что положила хиппи-сперму Бардо в мой бедный блендер и еще предложила мне попробовать! Что с ней не так? Почему она просто не может ему сделать минет? Она сама «собирает урожай» или он исчезает в ванной с этой банкой? ГОСПОДИ, ДА НАХРЕНА ЭТО ДЕЛАТЬ? Почему я вообще думаю об этом? Раз уж мы говорим об этом, отмечу, что с тех пор, как Луиза «преобразилась в Амарис», она стала выглядеть примерно на десять лет старше, и вряд ли кто-то ей скажет, что у нее светится кожа. А все потому, что она настолько грязная, и даже литр дорогого вкусно пахнущего масла для ванны, из-за которого, да, я все еще сержусь и буду сердиться и дальше, ей не