– Скажи… – Алекса оперлась о дверь. – А Киан разве был на вечеринке?

– Не знаю, – пожала плечами Рокси. – Я вроде его не видела. Его приятеля Дерка точно видела, ты знаешь, а его самого нет. И в списках на отработку его тоже нет. Значит, не было.

– А Дерк был в списках на отработку? – уточнила Алекса.

– Не было… – Рокси нахмурилась. – То есть ты хочешь сказать, что Киан присутствовал на вечеринке, но смылся пораньше. И что?

– А то, что его заметили на скале. Ты поможешь мне осмотреть его комнату, – попросила Алекса. Если насчет проникновения на склад или в архив секретариата лучше было не ставить никого в известность, то как раз в этом случае соседка способна вполне себе помочь.

– Ты думаешь, что это он тебя… – Глаза Рокси слегка расширились.

– Я хотела бы все же проверить. Помню, что ты в целом на его стороне…

– Не на его, – перебила Рокси. – Но я знаю Киана давно, и мне не кажется, что он без особой необходимости способен на жестокость.

– А если у него была особая необходимость? – Алексе сразу вспомнилось, что он сказал ей как-то.

– Ну… – Рокси задумалась. – В целом ты меня убедила. Давай попробуем… хотя я и сомневаюсь в его виновности.

– Договорились. – Алекса улыбнулась. – А пока я бы полежала в ванной, а то мне кажется, что я вся провоняла морем и больничной палатой.

– Конечно, отдыхай. – Рокси тяжело вздохнула. – Я на занятие. И в двенадцать дежурство в столовой. Отстой. Утешает только одно.

– Что же? – спросила Алекса не из любопытства, а видя, что Рокси этого хочется.

– То, что те, кто не участвовали в вечеринке, смотрят на нас с завистью, – снова улыбнулась соседка. – Все, иди отмокай. Не утони только… Ой, извини, шутка получилась так себе.

С каким же удовольствием Алекса наполнила ванну с ароматной вишневой солью! Даже Радуга, не слишком любившая такие резкие запахи, не спешила убегать, а, устроившись на бортике, вслед за хозяйкой стала тщательно приводить себя в порядок.

Все бы хорошо, но мысли о Габриэле не давали Алексе покоя, она никак не могла сосредоточиться, а стоило закрыть глаза, она снова видела его лицо и ощущала жар его груди, тепло его сильных рук… Неужели все, что говорят, о любви, не преувеличение? Неужели все это абсолютная правда?!



Глава десятая

Влюбленные

Киан

Разумеется, разобрать вчера все документы Киан не успел. Он едва не попался и буквально в последний момент сумел сунуть папку с личным делом обратно на полку и поднять на заглянувшую к нему Стеллу абсолютно невинный взгляд. Ну, почти невинный.

– Вижу, что не очень-то ты старался, – заметила секретарь директора, внимательно оглядев фронт работ.

– Я сразу говорил, что бумаг слишком много. Хотите – поручите кому-то другому, раз я не справляюсь. – Киан равнодушно пожал плечами.

– Ага, размечтался, – хмыкнула Стелла. – Можешь идти ужинать, пока вас еще кормят, а завтра, прямо после занятий, будь любезен закончить работу.

– Arbeit macht frei – труд освобождает, – глубокомысленно процитировал Киан фразу немецкого писателя Лоренца Дифенбаха, помещенную нацистами на воротах самого страшного концлагеря Освенцима.

– Summi labores magna compensantur gloria, – тут же откликнулся с его плеча Джон Ди, предпочитавший латынь.

– Это ты о чем? – Стелла, нахмурившись, смотрела на Киана.

– Это он говорит, что неутомимый труд награждается великой славой, – невинно пояснил парень. – В античности…

– Послушай, философ, помолчи. – Секретарь пронзила его холодным взглядом. – Кем бы ты меня ни считал, завтра чтобы был на месте и все доделал.

– А что, я ничего! – развел руками Киан. Видимо, фразу из Освенцима она поняла, хотя немногие у них интересовались историей большого мира…

Отправившись ужинать, Киан краем уха послушал школьные новости, и они произвели на него впечатление.

– Тело Айрис нашли, – рассказывал Дерк, не забывая отдавать должное запеченной рыбе и пюре. – Но там что-то странное. Не знаю подробностей, но говорят, после этого новенькую допрашивали. В больничное отделение целая делегация ходила. Китти пыталась сунуться… ну так, из любопытства… но ее не пустили. Что-то все вообще с ног на голову встало с появлением этой Милтон. Может, это она убийца?

Киан вздохнул. Ему все больше не нравилась ситуация и странная связь Алексы и Айрис… Много, много всего странного. Они даже родились с разницей ровно в сорок дней, а в нумерологии это число означает не только смерть, но и пробу, испытание, посвящение. Это число так или иначе используется в верованиях почти всех народов. Еще одна случайность? Как и отсутствие отцов и связь с Разломом?

– Что ты думаешь об этом? – спросил приятель.

– А зачем бы ей тогда рассказывать, что она нашла тело? – задал свой вопрос Киан. – Не логичнее бы промолчать?

– Может, ей нужно было, чтобы его нашли. Например, чтобы навести на кого-то подозрения, – высказал очередную версию Дерк.

– На кого это? – хмыкнул Киан, принимаясь за уже остывшую еду.

– Ну хоть на тебя. Мне кажется, или она тебя недолюбливает?

– Сложная комбинация… – Киан задумался. – Если убийца сейчас здесь, а он должен быть здесь, ему выгоднее версия с виновностью Айрис. Ее изобличили, она сбежала и скрылась, причем так ловко, что обнаружить нельзя. Идеально. Ему оставалось только затаиться и выждать.

– А если он еще не достиг своей цели? – Дерк заговорил тише и наклонился над столом. – Он же убивал для чего-то, не просто так. Может, даже… – Он замолчал.

Киан кивнул. Он и сам думал о Разломе и той силе, которую могла принести та сторона:

– Все равно ему выгодно не рисковать до последнего. Разве что он поймет, что настал час и тянуть больше нельзя. Вот тогда он, конечно, рискнет.

– И что там с благоприятным временем? Только не говори, что не делал расчеты.

– Тут и рассчитывать нечего. Затмение через четыре дня, – невесело усмехнулся Киан.

Дерк помолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Большой энергетический всплеск, открытое поле возможностей. Затмение не всегда следует трактовать как предвестник чего-то плохого, но, если собираешься сделать что-то плохое, грех не воспользоваться этим моментом.

– Значит, все не закончится так просто, – наконец сказал он.

– Готов спорить, что не закончится, – подтвердил Киан.

Алекса

На кровати лежала карта. Рубашкой вверх, и рисунок на этой рубашке – черепа и терновник – был очень знакомым. Алекса, все еще обернутая в банное полотенце (на крючке всегда висели ее черное и розовое – Рокси), медленно подошла к кровати и, едва протянув руку, уже точно знала, что увидит. И все же сердце на короткий миг