Однако не стоит ждать инициативы и признаний! По негласным правилам, Лина – девушка серьезная и нецелованная, а я – гадкий мужлан, которому «только одного и надо».

Сократив в два шага дистанцию, я с удовольствием шлепнул ладонью по тугой булочке.

– Шлеп! – обожаю этот звук!

Ответная реакция последовала мгновенно! Резкий подъем, разворот и летящая мне в скулу плюха. На полном серьезе и без жалости – играем без дураков! Если ты не можешь справиться с женщиной, то как можешь рассчитывать на ее уважение?

Подныриваю под удар и жестко фиксирую в объятьях разъяренную фурию. Прижимаю к себе бьющееся тело, игнорирую возмущенные трепыхания и едва ли не мурчу от удовольствия.

В кои-то веки мы вдвоем! Пусть даже в космосе и среди мертвых руин! Пусть за стеной переборки устало бредет по коридору чумной бот, а сотней метров ниже – люди радостно режут друг друга! Начхать!

Я впервые никуда не тороплюсь, а тяжкое бремя ответственности навалилось на чужие плечи.

– Милая… – негромко шепчу в стремительно краснеющее ушко. – Тебе не кажется, что у нас тут нарисовался внеплановый выходной день?

Лина хитро посмотрела мне в глаза, прикинула что-то в уме и чуть подкорректировала мои наполеоновские планы, не позволяя своему мужчине увлечься и напороть косяков.

– День не день, но пару-тройку часов Вселенная нам точно задолжала.

Я улыбнулся и согласно кивнул:

– И пусть весь мир подождет!

Убрав ментальные щиты, я медленно и очень бережно поцеловал отзывчивые губы. Нежность, страсть и любовь заполняли мою душу. Множа ощущения, в разум ворвалась волна удовольствия, испытываемая девушкой.

Лина удерживалась от соблазна недолго – буквально пару ударов сердца. А затем уже и сама, сбросив пси-защиту, захлебнулась от накатившей волны моих эмоций. Секунда – и ответный вал накрыл меня с головой. Такое вот эмоциональное цунами, в котором каждая новая волна содержит в себе силу всех предыдущих.

Опасная игра с закритичным давлением на центр удовольствий закончилась предсказуемо. Сильнейший оргазм изогнул мое тело, лишая разума и вспышкой освещая серый астрал, словно взрывом сверхновой звезды.

Такого Лина выдержать не смогла. Мгновение, и ее грудной стон заставил удивленно охнуть и сжать колени всех женщин на корабле. Прокатившаяся через пси-диапазон волна щедро делилась со встречными вложенной в нее силой.

Чуть отдышавшись, растрепанная и покрасневшая девушка прошептала с легкой иронией:

– Слушай, Пашка… Мы с тобой до реального секса дойдем хоть когда-то?

Я лениво пожал плечами:

– Щитами нужно прикрыться. Если удержим – то дойдем.

Лина скривилась.

– Не… Голая физика – это суррогат для инвалидов! Короче, нужно больше тренироваться! Какой у нас рекорд? Семнадцать волн? Мало! Даешь сто семьдесят!

Хмыкнув, я скосил взгляд на упругие холмики девичьей груди, обтянутые тонкой тканью армейского топика.

Лина сощурила глаза, волнительно вздохнула и нетерпеливо поинтересовалась:

– Ну, чего лежим? Вперед, мой герой!

Спустя пару часов мою усталую дремоту прервал беззвучный сигнал личного вызова. Я бы проигнорировал его, так же как и все предыдущие, но запрос сопровождался вибрирующим «бузом», право на который я дал едва ли десятку человек.

Обреченно вздохнув, я ласково потрепал по волосам Лину, уютно устроившуюся на моем плече. Девушка уловила изменившийся ритм дыхания и вопросительно приоткрыла один глаз.

– Спи, милая. Ник звонит, я отвечу.

– Привет ему… – сонно прошептала Лина.

Немного повозившись, она удовлетворенно прикрыла глаза и вновь провалилась в сон.

Перейдя в безголосый режим общения, я принял «входящий»:

– Привет, Ник! Как ты?

Анимированная аватара петовода устало отмахнулась рукой:

– Норм. Часов шесть еще продержимся.

Я напрягся:

– Что случилось? Ника с тобой?

Интерфейс пискнул, сообщая о желании третьего абонента подключиться к беседе. Даю «добро» и невольно улыбаюсь при виде вечно веселой Ники. Девушка заговорщицки подмигивает:

– Привет, командир! Развлекаетесь там, да? А нас тут прижали…

Ну что за театралы? Без эффектных пауз – никак?

Нахмурившись, требую четкой инфы.

– Хватит прелюдий! Докладывайте по форме!

Ника недовольно поджала губы и выразительно скривила гиперподвижное лицо – серьезности она не любила. Обнаружив в себе первые признаки профдеформации: потерю эмоциональности, асоциальность – она вступила в яростную борьбу за собственную личность.

Не знаю, чего ей это стоило, но Ника отбросила все тормоза воспитания и превратилась практически в ребенка. Открытого, способного радоваться солнечному лучу и убиваться по муравьишке с переломанной лапкой.

– Фи ты какой… Николас, и чего мы за этого буку полезли в самое пекло? Всех питомцев потеряли! Мои птенчики умерли, прикрывая наш отход! Отставали по одному, мигали на прощание и долго смотрели нам в спину… Да! Я чувствовала их взгляд! А Ржавый и Мятый не дали мне вернуться и тащили меня на руках! Я, правда, теперь чуть полегче стала. Ногу потеряла на сороковой палубе. Чертовы мины…

Ника зашмыгала носом и отключила видеопоток. Она не любила быть некрасивой.

Ее напарник скрипнул зубами и заговорил в своей привычной немногословной манере.

– Командир, нужна помощь. Хвост мы сбили, двадцать шесть подтвержденных целей. Ботов потеряли почти всех – тяжи распечатали Красный арсенал. Оставшаяся пара птенцов сейчас держит вход в тупиковый коридор. Мы внутри, а снаружи – целый зоопарк. Места здесь нечищеные. БК на тридцати процентах, из личного – только короткоствол. При текущем давлении на «Р-2» и «М-6» – мы улетим на респаун через шесть-семь часов. И ждет нас там очень теплая встреча. Парни Мурома весь чат угрозами засрали. Фантазеры херовы…

Ник замолчал, а я поплыл взглядом, сосредоточенно прокачивая варианты.

Энергетические элементы и «рабочее тело» для плазмаганов у меня есть, все-таки кое-что в схрон перетащить успел. А вот боллами ротного калибра – не богат. От слова: «совсем».

И это хреново, ведь спаренные ИМПы обеспечивают шестьдесят процентов огневой мощи дрона.

Короткий чат с Сан-Санычем похоронил идею отправки мини-конвоя с боеприпасами. Нашего суперкарго отстранили от кладовых и сменили коды доступа. Саныч был на нервах – тяжи вскрыли склады НЗ и отрывались как в последний день.

Попытка достучаться до разума пехоты закончилась дыркой в животе и длительным процессом умирания. Муром лимитировал доступ к регкамерам, объявив медицину привилегией, которую еще нужно было заслужить.