– Вань, как ты смог? – изумляюсь неподдельно. – Ты инструкцию прочитал?

Лукаво улыбается. Вертит самолётик в руках.

– Неее! Это не первый… У меня уже был такой раньше, – опускает виновато глаза в пол.

Что это значит?

Боюсь даже подумать, откуда у него был такой, мягко говоря, недешевый конструктор…

Ведь в пять лет, находясь с той злополучной богатой семейке, вряд ли ему бы удалось собрать такой конструктор. А позже мальчишку начали приучать к воровству плохие дяди и плохие жизненные обстоятельства…

Но сейчас не стоит спрашивать Ваню – откуда? Об этом выясним позже.

Не стоит рушить наш пока ещё хрупкий мир.

– Отлично!– улыбаюсь, как ни в чём не бывало.

Ванька ёжится, нерешительно поднимает на меня глаза. В которых мелькает заметное: пронесло!

Нет, Ваня, не пронесло.

Но сейчас важно другое: кто твои настоящие родители?

– Молодец! Иди занимайся, Ванечка, – выдыхаю, пытаясь справиться с накрывшими меня эмоциями.

Права ли я?

Сумею ли справиться с воспитанием одиннадцатилетнего мальчишки?

***

Наутро отправляюсь в роддом, где появился на свет Иван Красовский.

Почему – то с утра очень волнуюсь. До сих пор дрожат руки.

Не могу объяснить себе, чего боюсь больше. То, что не получится узнать, кто родители Вани? Или боюсь узнать, что один из родителей окажется известной мне персоной…

Настраиваю навигатор в машине. И давлю на газ.

Скорее бы уже всё узнать! Неизвестность вгоняет в нервную дрожь.

Сомнения не отпускают меня.

Ну, узнаю я правду, дальше что?

Всё хватит, Вита!

Дальше будешь решать по мере поступления информации и проблем…

В роддоме уже привычно представляюсь работником службы опеки, машу перед носом всё тем же удостоверением. Путано объясняю, почему интересуюсь женщиной, родившей Красовского Ивана.

– У мальчика выявилась редкая наследственная болезнь…

Да простит меня Ванечка!

– Срочно нужен донор. Сами понимаете, – скольжу взглядом по бейджику высокой худой женщины – регистраторши, – Алевтина Николаевна. И лучше, если это будет один из родителей мальчика.

Жалостливо смотрю на неё. Она проникается моей ситуацией, соглашается помочь. Для большей верности сую купюру.

Алевтина смущённо улыбается, это не мешает купюре быстро исчезнуть в её кармане.

Подсуетилась я вовремя, потому что ни медицинской карты, никаких других документов в регистратуре не обнаружили.

– Вы подождите. Я в подвал схожу. Там у нас есть стеллажи со старыми картами…

Домой еду в полном смятении.

Нет, про маму я получила информацию.

Красовская Софья Ильинична… Отказалась от ребенка в связи с тяжелым материальным положением…

– Помню я эту женщину, – неожиданно произносит Алевтина.

– Не бедная она была. Вся из себя. Написала просто так для формы. Отказалась, потому что ребенок не нужен ей был. За границу собиралась уезжать. И ухажёр к ней приходил…

– А он что, не захотел ребёнка? – от волнения сердце подскакивает к самому горлу.

– Так не его был ребенок! А мамаша только и мечтала, как упорхнуть за границу. Вот и оставила дитё тут…

Итак, что я имею?

Матери скорее всего нет в стране. Отец неизвестен.

Может, в моей ситуации это даже и к лучшему.

Ну, чтобы оформить опеку над ребенком. Правда, слышала, что предпочтения отдают семейным парам.

Ну, тут, конечно, проблема. Замуж я не собираюсь.

Клим

У меня есть ребенок?..

Возможно.

Но это не точно.

Крутанулся в офисном кресле. Последние тусклые лучи заходящего солнца скользят по компьютеру, по столу. Упали на руки.

Взгляд залип на часах.

Пора заканчивать работу! И идти домой.

Не хочу идти в пустой дом.

В голове навязчиво вертятся слова бывшей про её беременность и отказ от ребенка…

И надо же, как вывернула язва!

Что это я виноват. Она, видите ли, заранее просчитала, что ребенок мне не нужен. Поэтому и отказалась.

Тут она, конечно, немного попуталась. Хмыкаю, барабаня пальцами по столу.

Забыла за давностью лет…

Я очень хотел ребенка от любимой женщины. Вырос в семье один, всегда мечтал о младшем брате или сестренке.

Не вышло.

В моей молодой семье родить ребенка тоже никак не получалось.

Софья во всем обвиняла меня. Пальцев на руках не хватит, в чём только не обвиняла.

Скрепя зубами, согласился на обследование.

Притащила в частную клинику. Там меня хлыщ в очках и белом халате огорошил – отцом вряд ли удастся стать!

С фига ли?

Молодой здоровый мужик!

Плюнул я на эти обследования. Потом не до них стало. Закрутился на службе.

Ну, а потом Софа от меня ушла…

Вроде как вопрос отпал сам собой.

Только в мозгу отпечаталось – папой мне не быть!

А теперь бывшая явилась и хочет уверить меня в том, что я отец ребенка, которого она бросила…

Бред, конечно! Как ей можно верить?

Я же вижу, ни капли раскаянья!

Если бы женщина по молодости и глупости так и могла поступить, но неумолимо наступил бы час раскаянья.

Ну да! У Софы? Мог и не наступить.

Озадаченно тру ладонью лицо.

Только вот отцом её мифического и даже реального ребенка я быть никак не могу. И ей это известно не хуже, чем мне!

Если бы только я мог быть отцом, был бы самым счастливым человеком на земле…

Даже несмотря на то, что мамашей ребенка является вот такая мать – кукушка, Софа!

Но увы и ах!

Успокоив своё сознание и совесть, поднимаюсь и потягиваюсь.

Солнце давно уже спряталось.

Засиделся я. Размечтался. Надо ехать.

Сегодня договаривались с ребятами в клуб съездить.

Надо развеяться.

***

– Клим, подъезжай в «Менделеев», тут такие девочки…, – с придыханием сообщает Стас в трубку.