– Не совсем, ты хочешь остаться на моем месте еще на неделю? – уточняю я, пытаясь просчитать свое призрачное будущее.

– Да, мне нужна еще неделя!

Я вся на нервах, дергаю пояс и цежу:

– Вита, ты понимаешь, что, когда мой Петров увидит тебя, поймет, что ты – всего лишь подкидыш, подмена. У него возникнет ко мне миллион вопросов! И если накроется наша свадьба, и Ваня меня бросит, я тебя убью! – я нереально разозлилась.

Похоже, наша дурацкая забава «Притворись мной, я буду тобой» на этот раз закончилась взрослыми проблемами.

Мама в детстве всегда не любила эту нашу игру, особенно переживала за бабушку с дедушкой, когда мы устраивали им розыгрыши, а затем сами валялись в траве, держась за животы. Правда, это было так давно, пока нас не разлучили…

– Может, пришло время всё рассказать Петрову? – интересуется Вита.

– Да неужели?! Я сама не решилась, и ты мне помогла, подставив меня? – дерзко отвечаю сестре.

Голова раскалывается на мелкие черепки.

Представляю, как выхожу из ванной, подхожу к любимому мужчине, целую в губы, скольжу пальцами по мускулистой груди, и заявляю:

– Милый, прости, так вышло. Я обманула тебя и всех вокруг. Я та самая Полина Андреева, дочь того самого Игоря Андреева – главного мецената и богача нашего города. Почему до этого нагло врала, что всего лишь однофамилица? Почему в поисковой системе не пробивается эта информация?

Так нужно для дела! Отец позаботился. Зачем всем подряд в полиции знать, что мой отец отдаст за выкуп дочери любые деньги. Да, если, в криминальном мире узнают, чьи гены во мне текут на самом деле, то все потеряют покой.

Я из живого «залога» не вылезу.

А так каждый из нас живет своим тесным мирком – мы с мамой Марией – на земле, папа с Витой обитают где-то там, в параллельном мире.

И мы никогда не должны были пересечься!

НИКОГДА!

Богатые – они небожители, пешком не ходят, в метро не ездят, супермаркеты не посещают, живут за городом.

Виталина – художница, 3Д-дизайнер, бизнес вумен, папа – тот вообще с другой планеты.

Я – езжу на трамвае, живу в простом районе Москвы, работаю в «ментовке».

Наши шансы встретиться и перекреститься были равны нулю!

Пока четыре года назад судьба не решила нас соединить в единое целое.

А потом в моей жизни случился майор.

И я захотела в отпуск во внеурочное для босса время.

Красовский меня жестоко обломал!

Пришлось выкручиваться. Решились с сестрой на подмену. Всего-то на недельку).

А-а-а! – от бессилия кусаю голубой лак на ногте.

Вита притихла, затаилась, ждет. Зараза любимая знает меня как облупленную.

Мой взгляд блуждает по моему отражению в зеркале, за время отдыха я сильно изменилась. А может, любовь и мой мужчина украсили меня.

Я расцвела – длинные шоколадные волосы каскадом срываются на оголенную загорелую спину, а карие глаза, обрамленные пушистыми ресницами, блестят и янтарные искорки прожигают мою броню из нерешительности насквозь.

Нет! Я слишком сильно люблю Петрова, не буду рассказывать ему правду о своем происхождении и немаленьком состоянии. Вдруг он не поймет, обидится, уйдет!

Не поверит, что я скрывала не специально. Так решили родители. Если честно, я даже прямого отношения к отцу не имею. Потому что мне зовут не Виталина.

А как поступит со мной Красовский, когда узнает правду?

Правильно, даст пендель, и вытурит из полиции.

Конечно, папа сам может этого Красаву за секунды изгнать не только из полиции, но сразу из города.

Но для этого я должна буду пойти к нему на поклон.

Должна буду простить, признать поражение.

Признать свою слабость! Бинго!

Этому не бывать! Не доставлю отцу такой радости.

Мои губы складываются в подобие улыбки джокера, и я уточняю у сестры:

– А мне какая роль уготована на эти семь дней?

– Вернешься, поедешь в дом к папе, закончишь мой проект по оформлению нового офиса, подпишешь парочку контрактов…

– Контрактов? Вита ты в своем уме? – рычу я в шоке.

– Детка, – в голосе Виты сквозят металлические нотки, – не бойся. Любой договор стоит не дороже той бумаги, на которой он подписан. Плюс, у меня есть штатный юрист, он всё проверит.

Ненавижу привычку сестры командовать мною. Но подчиняюсь.

– Как я справлюсь с рисованием? Это не мое!

– Не волнуйся, ты Виталина Игоревна, тебе позволено в империи отца ВСЁ! Чтобы ты им ни подсунула, они будут визжать от восторга, и пищать: шедевр дизайна, постмодернизм, сюрреализм, импрессия!

– О боги! Я даже подобных слов не знаю.

– И не надо, они тоже не знают, – впервые Вита засмеялась.

– Виточка, может, ну его вернемся на свои места? – в последний раз спрашиваю я.

– Полечка, поверь, после того, что случилось с Красовским, ты пока не можешь вернуться к своей обычной жизни.

– А-а-а! – бессильно воплю я. – Ладно, поеду к отцу. Только прошу тебя, верни всё на свои места, и будь аккуратнее с моим Ванечкой!

– Обещаю, – клянется Вита, и отключается.

Но мне не становится легче, в голосе сестры явно услышала нотки пренебрежения к моему Петрову.

Немного стало страшно.

Медленно проследовала в комнату, села напротив Ванечки, собирающего мой чемодан.

Мой любимый, самый заботливый, самый дорогой человечек. Сердце сжалось от большой всепоглощающей любви.

Я протянула к нему руки, он тут же понял, кинулся в мои объятия.

Мы лежали на расправленной кровати, крепко обнимали друг друга, но на сердце у меня было неспокойно.

Я смотрела в зеленовато-серые глаза и тонула в них.

– Вань, ты что-нибудь чувствуешь, когда я рядом с тобой?

– Полинка, ты чего? Конечно, да! Ты самая женственная, изящная, когда ты плывешь по коридору, у меня сердце сжимается, а затем кровь к нему приливает от мозга, и сердцу становится мало места в грудной клетке, оно выламывает ребра, ограничивающие его. И сердце бешено стучит: тук-тук-тук-тук.

Хмурю брови, слыша такое странное объяснение в любви. Но мой Иван – он мужик. Не умеет изъясняться как поэты, а рубит с плеча, говорит, что ощущает.

И я ему верю!

Глажу любимого по лицу, шепчу:

– Ванечка, пожалуйста, запомни это ощущение. Ладно? Поклянись!

– Ты чего? – глаза зеленеют, становятся темными.