— Я успел пожалеть об этом. Но в противном случае ты бы мне весь мозг вынесла.

Юми ну очень выразительно фыркнула и надула губки.

— Слушай дальше. Говорить буду я. Про Шульца не упоминаем вообще — я так понял, этот Вольфрам с ним в контрах, можем спугнуть.

— Ясно.

— И еще, — Виктор погрозил девушке пальцем. — Не светись. Плащ застегни, шляпу натяни по самые уши. Внимания много привлекаешь.

— Чем же?

— Ну, например, ты одетая сексапильнее, чем местные путаны голыми. А я смотрел очень дорогой бордель, уж поверь мне.

— Вот вроде бы и комплимент сделал, а сказал так, как будто это что-то плохое, — проворчала Юми. — И вообще, я взрослая и могу за себя постоять, уж поверь.

Она слегка распахнула плащ, и Виктор увидел пистолет. Достаточно пожилую железяку с остатками никелированного покрытия. Без кобуры, просто за ремнём. Как шпана носит, чтобы при встрече с полицией быстрее выбросить и сдаваться уже безоружным. Так срок дадут меньше. А кобура выдаст, что пистолет всё-таки был, и снимать её долго. Вот и таскают как попало, рискуя отстрелить себе что-нибудь. Впрочем Юми — девочка, и хотя бы это ей не грозит. Но вот умеет ли она стрелять? В тихом омуте черти водятся, но всё же вряд ли.

— Лучшая оборона — это заранее не лезть в неприятности, — ответил Виктор. — Уж поверь полицейскому.

— Ну лааадно, — протянула Юми.

В переводе с женского на человеческий это значило что-то вроде «пока соглашусь, но потом тебе припомню». Виктора такой ответ устроил.

— Ладно, вперед, — сказал он. — Мимо стойки, сразу вон за тот ящик… столик в углу.

— Там темно, но… — Юми сняла очки и поморгала. — … столик уже занят.

— Как раз этот тип нам и нужен. Пошли.

Глава 11

За столом сидел человек в грязном залатанном плаще. Шляпе он предпочитал капюшон, низко надвинутый на глаза. Лица видно не было. Руки держал на столе — в местном подобии этикета это означает добрые намерения. Как минимум — нежелание внезапно хвататься за оружие. Но руки эти пребывали в непрерывном движении, длинные пальцы будто перебирали что-то невидимое. И еще человек странно дышал — шумно, но очень редко.

«Нервничает — подумал Виктор. — "Или обдолбан? Жизнь у него не сахар, работа — тоже. Так что скорее всё сразу.»

Сиденьем тоже служили ящики, поменьше чем «стол». Судя по остаткам маркировки — тара из-под военного имущества. Виктор сел напротив, Юми устроилась рядом. Слишком близко, хорошо хоть с левой стороны. Человек в капюшоне никак не отреагировал, все сидел и перебирал что-то невидимое на столе. Юми, как завороженная, следила за пальцами.

— Ты — Паук? — тихо спросил Виктор.

Сперва реакции не последовало. Только длинные пальцы всё так же двигались, неутомимо перебирая невидимое. А потом собеседник вдруг наклонился вперед, неожиданно далеко нависнув над столом.

— Мои ответы, — медленно сказал он. — Дорого стоят. О-о-очень дорого.

Он глубоко вздохнул, подался назад и сел как раньше. Лица по-прежнему не было видно — казалось, под капюшоном просто черный провал.

Юми легонько тронула руку Виктора под столом. Похоже, напугалась. Виктор же счел трюк дешевым, хотя и отменно исполненным. И заметил пару новых деталей. Первое — собеседник, кем бы он ни был, очень высок ростом и сидит сгорбившись. На фоне местных обитателей, сплошь кривых и косых, это не удивительно, но всё же лишние приметы еще ни одному полицейскому не вредили. Второе — на этом человеке два плаща, один под другим. Заметно на капюшоне и обшлагах рукавов. И «нижний» плащ чище верхнего. Значительно. Настолько, что выглядит как белая рубашка под черным пиджаком.

«А ты у нас чистюля» — понял Виктор. — «Чистюля и актёр. Придумал себе образ, чтобы людей пугать».

Актёров он с недавних пор не любил. По крайней мере, преступников, вообразивших в себе актёрский талант. Невеликий ум, склонность к показухе — и вот уже средней руки бандит выдумывает себе какую-нибудь придурь… вроде тазика с цементом. И ведь искренне считает, что это круто.

Однако надо было перехватывать инициативу. Информация сама себя не добудет.

— У меня есть деньги, — сказал Виктор.

— У всех есть деньги, — ответил человек. — Но не все могут заплатить… мне.

— А если мне всё же есть чем платить?

Длинные пальцы человека в капюшоне замерли так резко, что Юми вздрогнула.

«Есть контакт!» — радостно подумал Виктор. И выложил на стол одноразовый инъектор с иммуномодулятором. Новый, нераспечатанный, из магазина в космопорту.

Паук на них крепко сидит — утверждали знающие люди. Сами они, зачастую, сидели на чем-нибудь гораздо серьезнее, так что Виктор сверил информацию из нескольких источников. Выходило, что не врали. Но иммуномодулятор — не наркота, он нужен чтобы на незнакомой планете от местной простуды сходу в больницу не загреметь. Три инъекции — и полгода гуляй. Что-то тут было нечисто.

Пару секунд ничего не происходило — все сидели и смотрели на инъектор. А потом что-то зашевелилось под одеждой на груди у собеседника. Прежде, чем Виктор успел отреагировать, плащ распахнулся, и оттуда появились еще две руки. Человеческие, точно такие же, с длинными пальцами. Одна из них схватила инъектор и с размаху вколола во вторую.

Юми под столом судорожно вцепилась в руку Виктора. Стиснула до боли, от впившихся ногтей спас только рукав. Виктор молчал, плотно сжав губы. Инъектор с шипением выдал последнюю каплю — и тотчас же улетел в темноту, к прочему мусору. А странный человек положил на стол все четыре руки и тихо, с присвистом, выдохнул:

— Я — Паук. Эт всё, че ты хотел узнать?

Виктор надеялся, что эмоции не слишком заметны на его лице. Он пытался выглядеть спокойным, да и полумрак в ангаре немного скрывал детали. Четыре руки — это перебор. Они перевешивали весь больной трущобный сюрреализм, которого он в начале своей полицейской службы хлебнул полной ложкой. Тогда, много лет назад, нашелся повод свалить в местечко почище и поспокойнее. Вроде бы. Кто ж мог знать про Дона и его тазик?

И еще четыре руки слишком похожи на ту картину в офисе Шульца, коллекционера древностей и «артефактов нечеловеческой цивилизации». Который и подбил Виктора прилететь сюда. Слишком много странностей за