Юми справилась с первым испугом. Явно хотела что-то сказать — повернулась к Виктору, уже раскрыла рот… К счастью, удалось вовремя наступить ей на ногу. Вопросы… у всех есть вопросы и все хотят их задать. Но сперва нужно делать то, зачем прилетели. Деваться некуда, ставки высоковаты.

— Не всё, — сказал Виктор. — Есть два вопроса. Но ты мне на них не ответишь.

— Как знать, как знать… — ответил Паук.

И снова зашевелил пальцами. На этот раз — на всех четырёх руках. Он будто сортировал что-то мелкое. Или распутывал. Или… вязал. Нет — плёл. Как паук паутину. Юми сидела бледная, не сводя глаз с этого зрелища.

— Но я знаю, кто ответит. Мне нужен Вольфрам.

— Эт дорого, — ответил Паук.

Казалось, он даже не удивился. Будто ждал, что гости скажут именно это.

— Мне есть чем платить.

— Эт не ты решаешь. Вольфрам скажет, че ему надо. Если нету — извиняй, покедова.

Паук выразительно помахал в воздухе одной из рук.

— Думаю, мы с ним договоримся.

— Не, ты не догнал, — уточнил Паук. — Давай свои вопросы. Че знаю — сам скажу, и по цене перетрём. Че не знаю — тады к Вольфраму. Но эт редко чтоб я че-то не знал. Давно в этом бизнесе…

«Плакала моя премия» — грустно подумал Виктор.

Но деваться было некуда. Он пошарил во внутреннем кармане. Неудобно одной рукой, но вторую всё еще мертвой хваткой держала под столом напуганная художница. Достал листок бумаги, сложенный вчетверо, и протянул его через стол. Паук взял листок верхней правой, осторожно развернул, задействовав нижние правую и левую, и стал рассматривать, будто нарочно держа в воздухе за уголки всеми четырьмя руками.

Через полминуты Паук хмыкнул, шумно выдохнул и положил листок на стол. Это была распечатка фотокопии старого документа, схематичный рисунок «девушки-кошки». Надпись в углу гласила — «техническое задание, приложение "А».

— Ну? — спросил Виктор.

— Жестянки гну, — проворчал Паук. — Я думал вы с чем серьезным приперлись. А эт дешевка, тьфу.

— Сколько?

— Три сотки. И три пшикалки.

Виктор наконец отцепил от себя руку Юми и неторопливо выложил на стол три сотни мятыми полтинниками. А сверху высыпал три инъектора. Паук быстро сгрёб всё это, причем иммуномодуляторы у него вызвали гораздо больший интерес, чем деньги. Инъекторы рассовал по карманам, банкноты расправил и пересчитал. Всё это одновременно, разными парами рук.

— Как я понял, мы договорились? — хмыкнул Виктор.

— Эт да, — ответил Паук.

Он сложил нижние руки на стол, а верхней правой подпёр голову. И начал рассказывать.

— Кошко-девку я вашу не встречал. Эт фигово, грят симпотная. Хотя… — он взмахнул одной из рук. — Один фиг не по карману она мне, денег мало поднимаю, жмоты одни приходят.

«Так, ты сейчас отпустил шпильку в мой адрес» — подумал Виктор — «Типа случайно, да. Проверить, замечу ли и как отреагирую. И сейчас извиняться начнешь. Простенький штамп из криминального кино. Ладно, подыграем». Он чуть придвинулся к столу, пристально глядя в темноту под капюшоном.

— Эй, эй, эт я не про тебя, я про вообще, — тотчас замахал руками Паук. — Кароч, есть тут один бардак, ток не в нашем районе, у соседей в пятом. И там девка одна, симпотная, вся такая из себя. Косит под кошку. Я даж книжку открыл, посмотрел что за тварь — живьём не видел ни разу, тут всех сожрали давно.

Виктор представил Паука с книгой. Одной рукой держит, второй — перелистывает страницы, третьей — задумчиво чешет подбородок, четвертой… туалетную бумагу отматывает, наверное. В реальность этого странного существа до сих пор не очень верилось.

— Уши есть, хвост тоже, — продолжал Паук. — Эт всё как на твоём рисунке. Уши сделать просто. Свои-то, человечачьи, она в волосах прячет и усё. Про хвост не скажу, вакуум его разбери. Как крепится — рассказывают разное. Но верняк, что не к одежде — она ж путана, ей раздеваться приходится. Но он шевелится! Может электропривод какой…

— Сам-то видел? — уточнил Виктор.

— Не, — покачал головой Паук. — Кто ж меня туда пустит?

— Ну да, ты там всех жриц любви перещупаешь.

Виктор нарочно выразился посложнее. Шпана и донный криминал говорят так просто, что аж слушать противно. А эвфемизмы понимают совсем туго. Но Паук явно умнее, чем кажется. Старается разговаривать, как шпана. Точнее — как ему кажется, что разговаривает шпана. Выходит немного через край, чувствуется то ли актёрство, то ли плохо прикрытый стёб.

«Что ж ты за зверь такой на самом деле?» — думал Виктор.

— Куда мне всех? Там такие цены, и на одну-то денег не хватит, — рассмеялся в это время Паук. — Ну, то есть… на двух.

И помахал в воздухе четырьмя руками, будто предлагая оценить шутку. Вышло не очень. Да и смех показался Виктору фальшивым, гротескной карикатурой на немудрёный гогот уличной шпаны. Так смеются мелкие злодейчики над чьей-то бедой или неудачей. Но шутка была про четыре руки. Шпана умом не блещет и самоиронию не оценит. Смеяться над собой, над собственными странностями, которые наверняка осложняют жизнь? Так может только умный.

Паук актёрствует, понял Виктор. И еще — нагло врёт. Не знает ничего и сочиняет? Или не хочет отвечать по существу? А если не хочет, то почему?

— Бабы вечно придумывают всякую хрень, — начал он. — Медсестрой нарядятся, или вон кошкой. А в итоге всё равно лежат как брёвна и краску на потолке разглядывают. Подцепить такую можно самому, выйдет дешевле чем три сотки.

— Эт типа намёк? — спросил Паук.

«А ты типа всё понял?» — радостно подумал Виктор. И продолжил:

— Ты прекрасно знаешь, что пройтись по борделям я и сам могу. И что на этой бумажке — не чей-то рисунок, а фотокопия документа. С рамками, штампами и прочим, по имперским стандартам технической документации. А это значит что?.. — Виктор указал пальцем в лицо собеседнику. — Что кое-то здесь фуфло кидает. Притом спецом, с умыслом. Не по понятиям это. Как отвечать будете, гражданин Паук?

Юми смотрела на Виктора с нескрываемым удивлением. Паук её пугал, и дерзить в такой ситуации казалось опасным. А Виктор лез на рожон и не собирался останавливаться.

Паук же, казалось, задумался. Потом замахал руками и стал вяло оправдываться:

— Ну