ее взгляд, как деликатес: красивые глаза, изящные черты, прекрасные кости под шелковой кожей.

В тот момент я написал ей сообщение. Короткое, безобидное, осторожное сообщение, которое никак не передавало буйство желания и тоски, хлещущих, как океанские волны в ночной шторм.

Это был рискованный шаг, это сообщение, и я затаил дыхание, когда отправлял его. Я чувствовал себя так, словно положил голову на деревянную колодку, надеясь, что прекрасная палачиха отложит свой топор и подарит мне ласку.

Мой прекрасный палач ничего не сделал; ответа я так и не получил.

И вот за день до начала занятий я отправляюсь в библиотеку, на самый верхний этаж. Я подхожу к обычному столу Теодоры, и сердце мое замирает.

Он пуст.

Я сижу некоторое время, перелистывая страницы "Медитаций" Декарта, но пропускаю строчки, не обращая на них внимания. Тонкие страницы в мягкой обложке перелистываются в моих пальцах, шепот бумаги похож на крошечные вздохи.

Мой взгляд находит строчку: "Есть ли что-нибудь более интимное или более внутреннее, чем боль?".

Кажется, Декарт насмехается надо мной этим предложением, и я со вздохом закрываю книгу.

Сунув книгу обратно в карман, я встаю и смотрю на пустое место, где должна быть Теодора. Почему ее здесь нет? Разве у нее нет работы, которую она должна делать, книги, которую она должна читать? Тома поэзии, над которыми она должна корпеть, или литературный злодей, которого она должна романтизировать?

Когда солнце опускается за пределы купола, погружая интерьер библиотеки во внезапный полумрак, я признаю поражение и ухожу.

В следующий раз, когда я вижу Теодору, она сидит возле офиса мистера Эмброуза, меня охватывает сильное чувство, которому я не могу дать названия.

Единственное, как я могу описать это чувство, — это своего рода обратное дежавю, как будто все не так, перевернуто с ног на голову, не так, как должно быть.

Во-первых, мы с Теодорой не одни у кабинета мистера Эмброуза. Несколько учеников из нашей группы — все знакомые лица из классов для одаренных и талантливых — сидят или стоят в небольшой зоне ожидания, некоторые разговаривают, некоторые молчат.

Теодора тоже сидит и молчит.

На этот раз она сидит в голубом войлочном кресле, в котором я сидела, когда увидела ее в первый раз. Солнечный свет, падающий из окна, сегодня тусклее, чем тогда, он серебристый, а не золотой. Он падает на ее длинные ноги, заставляя кожу блестеть, как фарфор.

Но больше всего меня поражает то, что заставляет сжиматься мое нутро и замирать сердце, — это сама Теодора.

Она изменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз: стала немного выше и гораздо стройнее. Ее волосы теперь настолько длинные, что достигают талии. Тяжелые, почти белокурые пряди спадают вокруг нее, как бледный плащ. Ее голубые глаза огромны на вытянутом лице. Она не выглядит истощенной, но и не выглядит здоровой. Ее щеки не красятся, а на губах только искусственная глазурь малиново-розового блеска для губ.

Я даже не могу описать выражение ее лица.

Не совсем грустное, не тревожное, не испуганное, не страдающее, не сердитое.

Оно просто… пустое.

У меня сжимается горло, и впервые я не знаю, что ей сказать. Она, кажется, не замечает меня. Ее глаза затуманены, как у человека, погруженного в раздумья, но я знаю, как выглядит задумчивость Теодоры, и она совсем не похожа на эту.

Что с ней случилось? Вот о чем я хочу спросить, вот что мне отчаянно хочется узнать. На самом деле я понятия не имею, как может выглядеть жизнь Теодоры вдали от Спиркреста. Живет ли она в Англии? В России? Путешествует ли она? У кого она останавливается? Ходит ли она на свидания, живет ли обычной жизнью? Проводит ли она время со своей семьей?

Теодора — одна из немногих учениц в Спиркресте, которая в совершенстве овладела искусством вести социальные сети, не нарушая при этом своей конфиденциальности. Она пишет о книгах, которые читает, о цитатах, которые ей нравятся, о красивых снимках статуй или пейзажей, выкладывает прекрасные селфи с нарядами — но ничто из этого не выдает никакой информации о том, где она находится или что делает.

Что-то случилось с ней во время этих каникул. Что-то плохое. Но что?

Дверь в кабинет мистера Эмброуза открывается, и он приветствует всех торжественным кивком, после чего приглашает нас в свой кабинет.

Все в торжественном молчании следуют за ним внутрь. Мы все прекрасно знаем, почему мы здесь. Думаю, все мы мечтали об этом моменте.

Теодора встает последней, но я жду, пока она пройдет через дверь, и вхожу в кабинет следом за ней. Она проносится мимо меня, ее взгляд по-прежнему устремлен куда-то вдаль. Я тянусь к ней и касаюсь двумя пальцами ее локтя.

Она поднимает взгляд. Я поднимаю брови, спрашивая ее глазами о том, о чем не могу спросить ртом. Ты в порядке? Она приподнимает уголки рта в слабой улыбке и кивает.

Не похоже, что я получу какие-либо ответы сейчас, но я все равно решаю встать рядом с ее креслом, достаточно близко, чтобы я мог чувствовать сладкий аромат ее духов, похожий на розы и персики.

Когда мы все собрались перед столом мистера Эмброуза, он садится и оглядывает нас всех. Я замечаю, как его бровь нахмурилась, когда его взгляд остановился на Теодоре, но он не задерживается на ней и ничего не говорит.

Вместо этого он прочищает горло.

— Спасибо вам всем за то, что вы здесь. Каждый из вас, присутствующих здесь сегодня, был отобран мной лично, и все вы представляете собой вершину академических достижений. Уверен, вы догадываетесь, почему я пригласил вас сюда.

Наступает пауза. Мне не нужно смотреть на остальных, чтобы убедиться в правдивости слов мистера Эмброуза. Он улыбается небольшой, но искренней улыбкой и продолжает.

Для меня большая честь официально пригласить вас всех принять участие в программе "Апостолы Спиркреста". Не сомневаюсь, что большинству из вас хорошо известна эта программа — ее репутация идет впереди нее. Прошлые апостолы Спиркреста хорошо представляют программу и внесли свой вклад в ее репутацию как одной из самых сложных программ академического обогащения в мире. Когда-нибудь и вы сможете сделать то же самое.

— Вы все преуспеваете в разных областях науки — многие из вас преуспевают во многих. Но программа "Апостолы Спиркреста", прежде всего, направлена на то, чтобы возвысить разум и душу студентов. Поэтому в этой программе большое внимание будет уделено философии. Не только теории и истории