— Обычный помидор. Точь-в-точь какна Плюшке.

— Надо есть в темноте, — сказал я.

— А ты прав, — легко согласиласьЛена. И стала расстегивать свой комбинезон. — У меня есть мысль, как скоротатьвремя…

Меня упрашивать не пришлось. Человекстранно устроен… можно безумно хотеть спать. Можно быть голодным до чертиков.Но привлекательная женщина все-таки изменит приоритеты…

Несколько секунд мы стояли укровати, целуясь. Потом я мягко толкнул Лену на кровать — и опустился следом.Ее глаза на миг затуманились, когда я вошел в нее, пальцы сжались на моихплечах.

— Только дождись меня, ладно? —прошептала она мне в ухо.

— Не беспокойся, я буду неспешен каккоала… — ответил я.

Ну, на неспешного австралийскогомедвежонка я все-таки не тянул. Ленка мне нравилась, да и в постели она неленилась. Минут пять мы ласкали друг друга, потом светящийся шар под сводомпещеры померк — лишь едва-едва светился призрачным синим светом. В тот же миг Лена выгнулась подо мной, кусая губы, сдавила в горлекрик — и я прошептал:

— Не сдерживайся… ну их… пустьзавидуют…

Лена словно ждала моего разрешения —застонала, ее пальцы пробежали по моей спине, впились в ягодицы, она изо всехсил прижимала меня к себе, хотя я еще пытался двигаться. Не сдержался и я —издал сдавленный рычащий стон.

Где-то невдалеке за стенкамикомнатушек кто-то насмешливо зааплодировал.

Но нам это ничуть не испортилонастроения.

Мы лежали, прижимаясь друг к другу,я водил в почти непроглядной темноте ладонями по ее телу, всматривался впоблескивающие глаза — единственное, что было отчетливо видно.

— Я тебе нравлюсь или… просто так? —спросила Лена.

И я почему-то понял, что надоотвечать совершенно честно.

— Нравишься. Но, наверное, и «простотак» тоже. Хочется… тепла.

Она крепко обняла меня.Пробормотала:

— У меня плечи мужицкие, широкие…Это потому что плаванием в юности много занималась, дура… А может, потому, чтовсе время за рулем…

— Ничего, это тебя не портит.Главное, что все, что ниже плеч, очень женское.

Лена фыркнула.

— А ты ничего… Мой… ну, он какой-тотюфяк был. Выпить, пожрать, на диване поваляться… только в постели спринтер… Ядумала, все журналисты… Извини. Тебе неприятно?

— Да нет, ничего.

— У тебя кто-то есть на Земле?

— В смысле — подруга? Есть.

— Не жена?

— Нет. Мы… как-то поняли, что намбрак не нужен.

— Даже странно… исправный мужик и насвободе… — Она тихо засмеялась. — Может, та я, что на Земле, тебя однаждынайдет.

— Дай им Бог удачи, — согласился я.— Только мне кажется, тот я — не очень приятный тип. Ленивый циник…

— Может, но тогда ты быстроизменился. И в лучшую сторону… — Ее губы нашли мои. Через минуту она спросила:— Есть сильно хочешь?

— Могу чуть-чуть потерпеть.

— Ну тогда…

В этот раз никто насмешливоаплодировать не стал.

Потом мы все-таки поели — в темнотеэто и впрямь было проще. И даже откупорили бутылку со спиртным, хотя стресс ужебыл снят самым естественным способом.

Напиток был странный —горьковато-кислый ликер, к тому же слегка газированный.

— Любимое мужское развлечение наПлюшке — изобретать собственные напитки. С Земли иногда подбрасывают спиртное,но его мало. А синтезаторы выдают лишь чистый спирт. Вот и химичат… смешивают спряностями, разводят, перегоняют, настаивают, вымораживают…

— Вымораживают?

— Да. Хит прошлого сезона — коктейль«Поцелуй космоса». Емкость с какой-то настойкой на мгновение помещали в вакуум.Жидкость частично вскипала, испарялась, частично замерзала. Получалось… страннотак получалось.

— У вас тут все странно, — прошепталя.

— Жалеешь, что сюда попал?

— Если удастся вернуться — то нет.Буду первым журналистом, побывавшим на другой планете.

— Или в недрах компьютера, —фыркнула Лена.

Я погладил ее по спине. Кожа былатеплая, живая.

— Нет, — сказал я. — Не верю.

Готовить не хотелось. Даже яичницу —холостяцкую радость. Валентин намазал маслом два куска хлеба, на один положилкусок вареной колбасы, на другой ломоть сыра. Заварил зеленого чая — привычкапить его по утрам было единственным, к чему его приучила одна давняя подруга…

Кстати, о подругах…

Он потер лоб. Присел за стол.

Вроде как уже не мальчик. И жизньведет не аскетическую.

Так с чего ему вдруг приснилсяэротический сон, достойный прыщавого подростка? Морфей ошибся, наслал на негофантазии восьмиклассника из другого подъезда? Или так подействовала случайноподсмотренная вечером сценка в соседнем доме?

Во сне он флиртовал с женщиной —симпатичной, хотя и не в его вкусе. Не слишком молодой, физически крепкой,коротко стриженной… Вначале они мылись вместе в душе — причем, как и положенобезумной стране сна, в какой-то момент из труб потекла черная как смоль вода. Потом они занимались сексом — вроде бы в уединении,но не оставляло ощущение, что за каждым их движением следят, каждый вздохслышат…

В принципе такие вещи для сноввполне естественны. Какой-нибудь доморощенный толкователь сновидений живоразложил бы все по полочкам.

Флирт в душе? Ясное дело,сексуальная регрессия, прохождение стадии подглядывания, наблюдения. Чернаявода? Страх перед сексуальным актом, эякуляцией. Короткая стрижка и физическаякрепость женщины? Латентный гомосексуализм, ясен перец! Ну и секс «под наблюдением» — неуверенность в себе, страх оказатьсянесоответствующим требованиям партнерши, опозориться…

— Всех любителей толковать сновидениянадо ссылать на лесоповал, — мрачно сказал Валентин. — Пусть валят высокиедеревья, совершая тем самым символическую кастрацию…

Он сжевал бутерброды, выпил чай —тот перестоял и горчил.

Что ж, пора в полет…

Пока ноутбук загружался — почему-точем мощнее и современнее компьютеры, чем новее версия «Виндоус», тем дольшедлится этот процесс, Валентин успел покурить. Потом, скептически улыбаясь,вошел на сайт, ввел логин и пароль.