…В том походе они целовались всю ночь, Алик говорил обычные любовные глупости, запомнившиеся, однако, на всю жизнь.

– Жанка, ты самая лучшая!

– Ой, Алька, горазд ты врать!

– Я? Врать? Да я самый честный парень в мире!

Днем они делали вид, будто ничего не произошло, но весь день губы у Жанны горели от поцелуев. Они все время были вместе. Жанна любила приходить к нему в гости и помогать тетке Глаше по хозяйству, а иногда, когда ее мать работала в ночную смену, оставалась ночевать у Алика. Тогда она познавала вкус первой любви, нежный и сладкий, как персик. Это был первый шаг в неизведанное, заставлявший плакать от чувств, доселе незнакомых.

Но разве Жанна тогда знала, что Алика нельзя оставлять одного ни на единый день. Если бы знала, никогда бы не уехала с матерью в отпуск на все лето. Именно в это время в жизни Царегородцева появилась Наташа. Вернувшись, Жанна сразу же бросилась к любимому, но застала лишь тетку и свою лучшую подругу, мирно пьющих чай.

– Ой, ты приехала? – удивилась Наташа, сидя на ее стуле.

Жанка все сразу поняла, сердце заныло, и она подумала о том, какой была дурой, посвятив подругу во все свои тайны.

– А где Алик? – тихо спросила она.

Тетка Глаша как-то незаметно исчезла из комнаты.

– А он сейчас придет, – так же тихо ответила Наташа.

– И часто ты тут чай пьешь? – не выдержала Жанна.

– Часто, – и опустила глаза. – Ты уехала, а мы с Аликом встретились случайно и начали общаться. Не обижайся, Жанна, так получилось, ты ведь уехала.

– Я уехала не навсегда, – Жанна не знала, что говорить дальше. Хотелось только дождаться Алика.

Когда Алик пришел, скромница Наташа метнулась к двери и повисла на парне, подставляя губы для поцелуя. Жанна поняла, что потеряла сразу и любимого, и подругу. Это было очень больно, спазм перехватил горло, и стало тяжело дышать.

– Ну ладно, всем привет! – Девушка бросилась вон.

Слезы душили ее. Казалось, время остановилось. Почему она уехала? Зачем? Чтобы потерять все? Это было крушение иллюзий.

Таня клялась и божилась, что ничего не знала о новом романе Алика.

– Ты же знаешь! Наташка тихоня, все молчком, молчком и где-то пропадает. Если бы я могла подумать!

После, в школе, Царегородцев вел себя ровно и отстраненно. Жанне оставалось лишь плакать по ночам в подушку и научиться жить с болью в сердце, с занозой по имени Алик. Это Танька предложила поискать внезапно исчезнувшую Наташу. Сгорая от ненависти, Жанна тогда смотрела на ее оплывшую фигуру.

– Все будет хорошо, девочки, – Наташа бодрилась, но ее жалкий вид доказывал обратное.

Больше Жанне не хотелось встречаться с бывшей подругой. На выпускном Алик вдруг пригласил ее на танец.

– У меня сын родился. Роберт, – сказал нехотя он.

– Поздравляю, – онемевшими губами ответила она.

– Зря ты тогда уехала.

– Пошел ты! – Жанна вырвалась. Ее лицо пылало от гнева, и она зашептала: – Я тебе не вещь, захотел взял, захотел бросил! Подонок!

…– А сразу после выпускного вечера я улетела в Москву, поступать в медицинский институт.

– Вы виделись потом? – Вопрос журналистки оторвал ее от воспоминаний.

– С Аликом мы не виделись, нет. Уже здесь, когда я вернулась и работала врачом в нашей поликлинике, меня разыскала Таня. От нее я про исчезновение Алика и узнала. А Наташу видела, с лекарствами ей помогала. Извините, мне надо идти, у меня вызовы к больным…

И Сорнева поняла, что сейчас точно все – разговор окончен, доктор Жанна не намерена предаваться больше воспоминаниям, они для нее слишком тяжелы, как гири на ногах. Но почему?

Когда режиссер месяц назад объявил о творческой экспедиции в Сибирь, Алексей Погудин не обрадовался. Пять часов лететь на самолете, да и деньги не такие большие, чтобы неделю ломаться, изображая «звезду» и бесконечно общаясь с восторженными поклонниками.

Но с тех пор, как он увидел эту сероглазую девчонку, журналистку скромной провинциальной газеты, встречавшую их в аэропорту, что-то изменилось.

Сначала Алексей не придал этому значения. Девушки чередовались в его жизни, как «дамы» в колоде карт: беленькая – черненькая – снова черненькая, Алексей и имена не всегда запоминал, потому что какая разница… Еще раз связывать себя узами Гименея он точно не планировал. Да и как можно всерьез думать о женитьбе на глупышке, восторженно щебечущей: «Алексей, вы играли так проникновенно! Вы просто очаровали зрителей!» В ответ можно было только кивать и раздавать автографы. Таковы правила игры: если есть артист, должны быть и поклонницы. Девушки попадали в его постель легко, достаточно было иметь миленькую мордашку. Утром очередная пассия начинала сюсюкать: «Милый, как мне было хорошо!», Алексей, со своей стороны, будто бы жаждал «продлить чудо», после чего выпроваживал девушку. Удалял ее телефонный номер и никогда не возвращался к тем, кого забывал с легкостью.

Только сейчас, вдали от родного города, Алексей Погудин смог взглянуть на себя со стороны.

Две неудачные женитьбы. Женщины, которых он по глупости позвал в ЗАГС, а потом горько сожалел, конечно, ни в чем не виноваты. Подумаешь, обе оказались стервами! Давили на него, не без этого, но все равно сам виноват, мог бы и отказаться. Рохля, тюфяк со смазливой мордой!

Работа. Когда-то роли Алексею предлагали разные, перспективы открывались манящие. А сейчас? Надоевшая роль в надоевшем всем сериале, который просто его кормит? Он так вжился в образ, сросся с ним, что режиссеры перестали видеть его потенциал. И публика его стремительно забывает. А у него еще столько нерастраченной силы и энергии! Он еще может играть в театре, как Мишка Оленин, который задействован почти в каждом спектакле. Допустим, Мишке еще и везет, а у него самого не очень-то получается «продавать» свой талант. Но можно же что-то придумать, есть же у него хорошее резюме, и в театры его раньше звали.

«Надо будет после возвращения серьезно заняться театром», – думал Алексей Погудин, слегка уязвленный тем, что симпатичная сероглазая журналистка не попросила у него автограф и не сфотографировалась с ним.

Девушка, казалось, искренне рада видеть членов съемочной группы, но никакого подобострастия в ней не было. Она быстро подружилась с Луизой, а на Алексея не обращала внимания, хотя в первый день он и пытался произвести впечатление, рассказывая актерские байки. Журналистка Сорнева посмотрела изумленно, будто увидела впервые: «У вас какие-то анекдоты „с бородой“. Сочинили бы оригинальнее!» Погудин решил обидеться: другие радовались, сфотографироваться просили, не каждый день в их глухомань приезжают столичные (ну, почти) знаменитости, а эта ведет себя так, как будто Джонни Депп ее близкий родственник. Смешно, ей-богу!