друг друга ко всему. К родителям. К успеху. К жизни вообще. А иногда становятся врагами…

– Да. Я понимаю. – Я стала серьезной. – Я иногда думала, что, будь наши родители живы… и они бы не были против первого замужества Крис… и одобрили бы ее затею выйти замуж за тебя… и были бы рады их свадьбе с Лионом… Мы бы не подружись сейчас. Стали бы чужими. Мы бы просто не понимали друг друга… Но… так уж сложилось… Нам пришлось понять друг друга. И принять друг друга.

– Да. Удивительное дело, но именно несчастье объединяет людей.

– Да. В счастье мы эгоисты. Но те, кто стали друзьями в несчастье, могут и порадоваться вместе за счастье друг друга. Да… Хотя и не всегда… Но мы с Кристиной теперь самые настоящие сестры.

– Это хорошо, – Марсель быстро допил глинтвейн и повертел в пальцах бокал. – А вот мы с матушкой так и не стали друзьями… Хотя… Это тоже закономерно… Мы ими и не были… Жаль… Да…

– Марсель… Ты прости меня…

– За что? – удивился он.

– За все. И за твою маму в первую очередь. Я была не права. Я тебя так и не спросила о ней. Как она? что с ней?

– С ней все в порядке. Она продолжает жить так же, как и жила.

– Я хотела спросить, но боялась, потому что я подумала, я подумала, что…

– Она умерла, – закончил Марсель.

Я кивнула.

– Я даже сначала подумала, что именно поэтому ты завязал с… с мирскими делами… Но… Это совершенно на тебя не похоже!

– И ты решала разузнать, с чего это я так изменил свою жизнь? – усмехнулся Марсель.

– Не без этого, – буркнула я.

– И как? Преуспела?

Я взглянула на Марселя. На несколько секунд он стал похож на того Марселя, которого я знала пять лет назад… Но лишь на несколько секунд…

– Нет. Не преуспела, – рассердилась я и встала.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать, что теперь это не имеет значения, потому что мне это уже не важно, но прикусила язык. Вместо этого я перевела разговор в другое русло.

– Ты не видел моего мужа?

– Я? – вскинул брови Марсель.

За этим язвительным «я» было сокрыто язвительное: «Почему же ты сама не позвонишь мужу и почему он не позвонит тебе, чтобы сказать, что задерживается, а ты бы не волновалась, и почему об этом должен знать я? Почему твой муж сообщает об этом мне, а не тебе, странно, не правда ли… Как-то так… Да, уверена, Марсель так и подумал. И ведь упрекнуть его не в чем. Почему я не позвонила Виктору? Почему Виктор не позвонил мне?»

Я вдруг подумала, что, может быть, и Виктор тоже не любит меня? Так, как я бы хотела, чтобы меня любил муж? Хотя… Зачем я сублимирую? Перекладываю свою мотивацию на Виктора? Вероятно, он просто во мне уверен. Если я задерживаюсь, значит, занята и мне некогда звонить ему. Да. Но… Неужели он не волнуется обо мне? Даже если во мне уверен? Я где-то одна, уже поздно, а я не бессмертна… А я? Я когда-нибудь волновалась по этому поводу о Викторе?.. Нет. Я никогда не думала, что с ним может случиться что-то плохое. И не потому, что я была уверена, что с ним не случится ничего плохого… Я просто не волновалась за него… Он меня всегда мало интересовал… Я ужасная… Я плохая… Я просто не любила его… Он это знал? Понимал? Ждал? Надеялся?.. И?.. И плюнул?.. А наши будущие дети?.. Неужели я до такой степени убила в нем все хорошее?.. Виктора нужно спасать… Самое лучшее, что я сделаю, – я уйду от него.

– Лиза…

Рядом со мной Марсель… Он так близко, так рядом, я физически ощущаю его тепло… Мне даже кажется, что я слышу стук его сердца, хотя, вероятно, это у меня стучит в висках… И после того, как я переживала о Викторе, о своем не очень достойном поведении, я хочу поцеловать Марселя…

– Ты так растерялась… Я даже не думал… Прости, надо было сразу сказать тебе… Ты немного отвлекла меня… И я думал, что кто-нибудь тебе скажет… Виктор ведь этого не скрывал… Я думал, ты сразу пойдешь спать, но ты пришла сюда, значит, тебе сказали… и про меня тоже…

Порыв прошел. Я резко отступила от Марселя и осипшим вмиг голосом спросила:

– Что случилось?

– Ничего страшного. Не волнуйся. Все в порядке.

Он растерялся, как недавно я, но быстро взял себя в руки, даже слегка улыбнулся. Доброжелательно. Типичной улыбкой заправского священника с безукоризненной репутацией. Я снова разозлилась на себя. Потому что опять выходило, как мало меня беспокоил Виктор, и как много меня волновал Марсель. Это было невыносимо.

– Виктору пришлось срочно уехать в командировку на неделю, – сказал Марсель.

Некоторое время я приходила в себя… Ничего страшного не случилось… Но Виктор сообщил об отъезде не мне, как раньше, а Марселю.

– Почему тебе? – почти беззвучно спросила я Марселя.

– Так получилось.

– Нет. Это не так. Что-то не так, – не поверила я.

– Лиза, поверь, все в порядке. Просто уже очень поздно. И тебе пора спать. Поговорим обо всем этом завтра.

– Нет. Сегодня. Сейчас.

– Нет, – твердо сказал Марсель. – Завтра. Вечером. Здесь. За ужином.

– Здесь? За ужином? Не у тебя? Ты же приглашал к себе в гости. Или я что-то запамятовала?

– Лиза, обстоятельства несколько изменились. Впрочем… Давай встретимся вечером в исповедальне.

– В исповедальне? Она же не готова…

– Мы там будет вдвоем. Так тебя устроит? – спросил Марсель.

Выглядел он сейчас каким-то нервным и ему явно не терпелось уйти. Что он и подтвердил, сказав:

– Ты как хочешь, можешь выпить еще, а я пойду, я с ног валюсь. Извини.

И не дожидаясь моих слов, резко развернулся и покинул бар.

… Проснулась я ближе к обеду. И то потому, что играл мой телефон. Это было сообщение от Марселя: «Вставай и пей кофе. На этой неделе ты единственная хозяйка ресторана. Думаю, у тебя много работы». Хм…

Мне все это ужасно не нравилось. Меня все это крайне раздражало. Какие-то тайны за моей спиной. Молчаливый Виктор. Нервный Марсель, отменивший мой приход в гости в его дом… Чертовщина какая-то… Но работы, действительно, много. И в ней я сегодня найду успокоение. А вечером подумаю обо всех странностях. И о том, как жить дальше.

Я встала, быстро умылась, причесалась, нанесла минимум косметики, тушь на ресницы и блеск на губы, оделась в строгое серое платье, и тут снова заиграл мой телефон. Снова Марсель.

– Спасибо, что разбудил, – вместо приветствия сказала я не совсем дружелюбно.

Марсель словно не заметил моего холодного тона.

– Ты спустишься в бар? На кофе? Может быть, заказать тебе завтрак?

– Кофе и яичницу. Закажи в мой кабинет. Спасибо. У меня и в самом деле много работы.

Я тут же отключилась и поспешила в кабинет. Загружать себя работой.

Минут через десять мне принесли кофе и яичницу. А еще пару тостов и круассанов с клубничным джемом. И апельсин. Я облизнулась и приступила к трапезе, не забывая про дела. Круассаны и апельсин подняли мое настроение и я даже перестала злиться на Марселя. Я просто перестала о нем думать. Все потом, позже, вечером, за ужином.

Так что весь день я Марселя не видела и ничего о нем не слышала.

К вечеру я разобралась с текущими и важными делами, задала жару администратору ресторана и бармену, чтобы не расслаблялись, так как именно в этот час мы открываемся и все должно идти как по маслу.

Затем я снова вернулась в кабинет. Просмотрела счета, проверила отсчеты… Ску-ко-та… Я хочу шить, черт возьми. Придумывать эскизы. Создавать целые композиции… А я тут закопалась в ворохе скучных и нудных бумажек. Хотя без них, конечно, никуда… Отложив бумаги, я зевнула и воззрилась на телефон. Не позвонить ли Виктору? Но ведь он мне не звонит… Или занят, или… пусть катится к черту.

И я принялась рисовать эскизы в блокноте. И так увлеклась, что подпрыгнула от неожиданности, когда зазвонил внутренний телефон. Спрашивали, не спущусь ли я в зал на ужин. Я дала согласие, любовно убрала блокнот подальше, и отправилась в зал.

Заняла я