с обидой ответила мне блондинка.

— Мамба своё имя заслужила в бою, подруга, — спокойно с мягкой улыбкой ответила крёстная, — Пойдём со мной, покажу тебе, что делать.

Мы остались в мужской компании.

— Брюнет…

— Да, Орк? — подобрался парнишка.

— Пост оборудуем на крыше, в случае если заметишь любое движение, тихо спускаешься сюда и докладываешь, — опять включил я командира, — Не спать, не курить, ворон не считать, не залипать в телефоне, крутить головой на триста шестьдесят градусов. Всё понятно?

— Да.

— Вопросы есть? — заметив неуверенность парнишки спросил я.

— Есть… Мне оружие дадут? — смутился Брюнет.

— Ты обращаться умеешь? — спросил Мазай.

— Нет.

— Тогда огнестрел не дадим, — спокойно ответил пожилой мужчина, — Держи вот томагавк.

Он протянул парнишке туристический топорик на металлической ручке. Мы устроили Брюнета на крыше и выдали ему коврик-пенку с натуральным тулупом, нашедшимся в гардеробе Мазая.

После все залегли отдыхать. Сон на стандартном кластере. Я уже успел отвыкнуть от того, чтобы дёргаться от каждого подозрительного звука и хвататься за оружие. К тому же болела порванная нога, не давая мне полноценно отдохнуть. Откровенно говоря, когда подошла моя очередь встать на стражу, встал без всяких сожалений. На кухне в темноте вскипятил себе воды и выпил кружку растворимого кофе. Крыша встретила меня темнотой и тишиной.

— Как дела? — тихо спросил Мазая.

— Как вымерло всё, — шёпотом ответил он, — Никакого движения…

— Так и должно быть, — пояснил ему я, — Мы кластер, по идее, днём успокоили.

Моему пожилому крестнику, видимо, тоже не хотелось спать, поэтому он завёл беседу.

— В брошюрке читал про Дары… Что это? Как вообще понять, что у тебя проснулся Дар?

— По полезности они разными бывают, у кого-то что-то очень полезное, у кого-то пустяк, похожий на шутку, но, поверь, когда Дар прорежется, ты это не пропустишь.

Мы глотнули живуна. Помолчали каждый о своём, и я тихо продолжил:

— Мне повезло, да и Мамбе тоже, но есть куда как более мощные или полезные способности.

— А какая у тебя сверхспособность? — на голубом глазу спросил Мазай.

— Вообще, тут в Улье не принято о таком спрашивать, — шёпотом осадил крестника я, — Народ резкий и буйный. Во-первых, по количеству и мощности даров можно примерно прикинуть сколько человек уже находится в Улье, насколько силён и опытен. Во-вторых, информация о способностях даёт в руки человека сведущего тактику противодействия.

— О, как, мать её, — крякнул Мазай, — Буду знать. Извини.

— Да, нормально. Мой Дар — это умение швыряться молниями. Про него только ленивый не знает. Не спрятать его. Очень уж он громко и ярко действует.

— Так, чего ж тебя Орком окрестили? — ухмыльнулся крестник, — Надо было Зевсом, Тором или Перуном.

— Борзо слишком, — ухмыльнулся я в ответ, — Тут народ простой, нужно проще быть.

Крестник растянул губы.

— Эээ… Тонко мать твою…

Но Мазай не пошёл спать, а остался со мной на посту и время от времени задавал мне вопросы. Вообще, болтать в дозоре не лучшее занятие. Хоть вокруг и было тихо, как в могиле и я прогнал крестника минут через двадцать спать. С первыми лучами местного светила, изрядно замёрзший и затёкший, я отчётливо услышал звуки работы мощного мотора.

Глава 34

Вскоре мне стало понятно, что к нашему местоположению приближается какой-то неисправный транспорт. Либо с пробитым глушителем, либо совсем без оного. Вскоре я увидел УАЗ с установленным пулемётом. Армейская рабочая лошадка была так переделана местными умельцами, что первоначальный замысел конструкторов едва проглядывался за наваренными листами самопальной брони, шипами и решётками. Рычащий броневик проехал весь посёлок городского типа по кругу, словно специально собирая на себя всё внимание. После чего начал планомерно объезжать немногочисленные улицы. За всеми передвижениями я мог, не напрягаясь наблюдать через оптический прицел, а там, где моё средство наблюдения не справлялось, оглушительно работавший мотор не давал шанса потерять из виду этот пепелац. Всё, вроде, было нормально. В какой-то момент я даже подумал, что в сбежавшем Монтане проснулась совесть и он прислал нам на помощь бойцов из Тридцать Второго. Также нельзя было исключать вариант, что его, вернувшегося с выезда одного, расколол ментат. Ведь не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы насторожиться, когда второй раз подряд с выезда бригадир приезжает без своих людей.

Однако было что-то с этой машиной не так, что-то что не давало покоя моей чуйке. Невыспавшийся разум лениво ворочал мысли. Чтобы подстегнуть мыслительный процесс, хлебнул живуна. Это подействовало или то, что я окончательно вышел из коматозного состояния, но все детали сложились в единую картину.

УАЗ был явно трофейный и пребывал не в лучшем состоянии. Выкрашенная в чёрную краску машина не несла никаких опознавательных знаков, но как я ни старался не смог припомнить, чтобы хотя бы раз в Улье видел на транспорте украшения из черепов. Причём собиратели голов, не делали разницы между заражёнными и людьми. Ржавчина также добавилась в копилку странностей. Вся техника в Улье, какой пользуются иммунные, находилась в нормальном состоянии. Вот, вы стали бы рассекать на ржавом ведре, если бы могли взять себе абсолютно любую новую машину с перезагрузившегося кластера? В общем как я уже понял, иммунные так и делают, после чего транспорт доводят до ума, и пользуются, пока в руки не попадает машина получше.

Странно вёл себя и экипаж. Двое из них так вообще ехали, встав на подножку и уцепившись руками за специальные скобы. Когда же «уазик» с пулемётом на раме, подкатил к убитым топтунам, я решил, что не пойду никого будить. Оглушительный рёв двигателя должен поднять даже мёртвых. С подножек соскочили бойцы и пустились бегом к распростёртым мёртвым телам заражённых. Выглядели они, при близком рассмотрении, куда как странно. Первый был тщедушный, весь перепоясанный патронташами с охотничьими патронами, в руках обрез двустволки. Другой с большим топором, широкоплечий и однорукий. Оба одеты в свободные чёрные балахоны с капюшонами, на лицах маски.

Сначала я подумал, что они будут осматривать споровые мешки, но повели они себя не стандартно для рейдеров. Тот, что с топором в три удара отсёк лапу дохлого топтуна и потряс ей над головой в победном жесте. Тощий рядом с одноруким здоровяком приплясывал в диком танце африканских людоедов мумба-юмба…

Стоп! Вот оно! Людоедов… Внутри всё заледенело от догадки. Уж не атомитов ли я сейчас вижу?

Подтверждая мои худшие опасения, однорукий вцепился зубами в свой отвратительный трофей и с явственным рычанием оторвал от лапы кусок мяса. После первого особо острого чувства брезгливости стало отчего-то очень жаль, что моя добыча, которую взял я, сейчас в руках у другого. Опомнился только тогда, когда подтянул и снял свой СКС с предохранителя. Что за наваждение на меня нашло? Неужели то самое сумасшествие квазов меня накрывает? Необходимо при первой же оказии показаться Бруснике, а лучше более опытному Лакмусу. Если выживу, конечно.

Я поднёс к глазу прицел, чтобы рассмотреть атомитов поближе. Когда ещё такой случай представится. И они были… Были… Поймал себя на мысли, что никогда там, в своём мире, не бывал в кунсткамере, однако сейчас получил уникальную возможность жить среди её экспонатов.

То, что я принял у однорукого здоровяка за унты, оказалось его ногами, поросшими подобием свалявшейся шерсти. Мелкий стрелок приплясывал вокруг крепыша и наконец тот сжалился и протянул ему щедрым жестом свой трофей. Тот не стал медлить и отхватив острейшим ножом пласт мяса, отбежал в сторонку, чтобы начать пожирать его сырым.

Хлопнули дверцы УАЗа. Переведённый прицел мне показал, что к трапезе спешат присоединиться толст… Хмм… Бодипозитивный атомит с вполне нормальным напарником. Ну, как нормальным. Очертания фигуры под чёрным рясо-балахоном были вполне человеческими. Пулемётчик остался в машине. Пятеро атомитов заглушили мотор, один крутит пулемётом, высматривая опасность. Четверо трапезничают. Я сижу на крыше. В принципе, это идеальный момент, чтобы снять пулемётчика и можно попытаться успокоить ещё и этих четверых.

Но пока оставался шанс разойтись без стрельбы, я не собирался вступать в конфронтацию. Пусть хоть всех заражённых схарчат. Нам-то это мясо ни к чему. Свою добычу мы уже получили. Мне уже было отчётливо ясно, что своей смертью скорей