В третий раз я подниматься не стал, а аккуратно выглянул в дренажное отверстие парапета пытаясь оценить обстановку и заметил, что тело бодипозитивного пулемётчика потихоньку сползает из башенки. Не успел я просунуть карабин в отверстие, а место за пулемётом уже занял жилистый в струпьях, тот, который срисовал меня на крыше. Но на моё счастье, он не занял место пулемётчика, а снимал РПД с вертлюги. Упустить момент я не мог и выстрелил навскидку.

Промах! Со второй попыткой попасть вышло неудобно — затвор встал на задержку, а из выломленного окна полыхнула вспышка ответного огня из обреза. Картечь хлестнула по кирпичному парапету, обожгло болью.

Отнял руки от лица и увидел кровь. С задержкой понял — в меня попали. Когда был в Доме Знахаря, слышал, что раствор гороха помогает при таком. Гороховка у меня была при себе, поэтому просто плеснул из фляги себе на скулу. Не было времени заморачиваться с перевязкой и остановкой крови. Сменил позицию и снова выглянул. Увидел на раме висящее тело в балахоне и понял, пока я обрабатывал рану, жилистого завалили. Стреляли Мамба и Мазай, кто из них его подстрелил было непонятно, но спасибо. Заинтересовало совсем другое.

Переместился к другой стороне крыши и посмотрел в сторону дредноута. Как следовало ожидать, там происходило странное, но это странное мне решительно не понравилось. На крыше фигурки расчехляли гаубицу, а башня с зенитными пулемётами поворачивалась в сторону нашей пятиэтажки.

С десяток фигурок в балахонах двигались бегом в нашу сторону. И двигались, нужно сказать, грамотно перебежками от укрытия к укрытию.

Глава 36

Инициатива до этого была в наших руках, поэтому мы почти справились с пятью атомитами. А вот сейчас, что делать? Пока наблюдал за всем этим безобразием, лёжа на боку, мрачно набивал магазин патронами.

В голове царила стерильная пустота. У меня часто такое бывает, когда нахожусь в тупике. Приходит светлая мысль и это, как катарсис. Я сорвался с места и со всей доступной скоростью спустился по лестнице. Найти позицию Мамбы не составило особого труда из-за отборной брани на испанском языке, которой та азартно разила врага, пока тот спрятался.

— Я вниз, — сообщил я негритянке, — Придави их огнём!

— Ты ранен! Куда⁈ — взбеленилась Мамба, — Жить надоело⁈

— Времени нет с тобой спорить, — возразил я, — От БелАЗ-а сейчас ещё набегут, если у нас не будет к этому времени пулемёта…

—… Нам хана! — закончила мою фразу крёстная, — Давай бегом! Я прикрою!

Снова я сорвался с места и выскочил из подъезда. В общем-то, и пробежать-то нужно было немного, но как же тяжело мне дались эти метры. За спиной заговорила штурмовая винтовка под четыреста десятый калибр, щедро поливая пулями соседнее здание. Если кто-то из врагов высунется и выстрелит, то в упор, скорей всего, не промахнётся. Последние метры до валявшегося на дороге пулемёта я преодолел огромным скачком, чтобы укрыться за обшитым стальными листами бортом машины атомитов. Раненую ногу прострелило болью и мне пришлось покатиться по дороге. Выматерившись, я подхватил пулемёт и спрятался за избыточно большим и широким колесом для УАЗ-а.

Ручной пулемёт системы Дегтярёва лёг в руки приятным весом. Мамба прекратила огонь на подавление, а я, решив, что настала моя очередь, высунулся из-за колеса с пулемётом. Тут же встретился взглядами с атомитом-танцором, замахнувшимся для броска гранатой. Не раздумывая ни секунды, вдавил спуск. Старичок РПД вздрогнул в руках и выпустил короткую очередь патронов на пять. Снова спрятался за колесом. В темноте подъезда грохнула граната. Остался последний враг — автоматчик. Выждав несколько секунд, когда Мамба и Мазай снова начнут стрелять, пригибаясь, заскочил в подъезд, а здесь пошёл тихо, как только мог, ориентируясь на звуки выстрелов АК-47. Пятый атомит обнаружился на лестничном пролёте между вторым и третьим этажами, пытающимся сменить рожок левой рукой. Правая плетью повисла перебитая в локте ружейной пулей.

— Хенде хох! — рявкнул я, наставляя пулемёт на мутанта.

— Так, так, так, так, так, так, так, так…

Начал кивать атомит, но руки не поднял и, вообще, своего занятия не бросил.

— Лапы в гору, сказал! — придавил голосом я, — Не поднимешь, стреляю.

Враг не внял, я нажал на спуск. Две пули пробили грудь, а мутант несколько раз дёрнувшись, затих. Подхватил автомат, вытащил несколько магазинов и гранату из разгрузки. Снова сорвался на бег, заспешив к своим. Только на выходе из подъезда замедлился и вышел с разведёнными руками, чтобы разгорячённые боем соратники не угостили меня свинцом. Очень не хватает связи!

Поторопился перебежать, но не успел. Раздались выстрелы, несколько пуль взрыхлили передо мной землю. Подоспевшие от малого дредноута атомиты открыли огонь. Пришлось упасть и отползти обратно.

— Ну… Это совсем не дело, — пробормотал я и разложил пулемётные сошки, — А если так?

РПД выплюнул несколько коротких очередей. Наступающие были метрах в пятидесяти, что вообще не дистанция для ручного пулемёта. Самые понятливые откатились, а двое самых неудачливых упали. Один атомит тихо себя вёл, а вот второй громко и нечленораздельно орал во всю мощь лёгких и голосовых связок. Но только стоило мне подумать, что я охладил пыл мутировавших парней, как оказалось, что это ещё не всё.

Со звоном разбилось оконное стекло в угловой квартире на втором этаже, и оттуда раздалась серия гавкающих ружейных выстрелов, заставивших противника продолжить отступление. Спустя же несколько секунд, отступление атомитов превратилось в бегство под пулемётным огнём и меткими выстрелами моей крёстной, успевшей забраться на крышу.

Но из-за угла мэрии выполз малый дредноут всей своей угрожающей тушей.

Я уже хотел отступить под защиту стен, так как увидел, что башня зенитки доворачивает орудия в нашу сторону, но не успел. Мамба открыла огонь, метко всаживая пули в фигурки на крыше переделанного БелАЗа.

Всё это безобразие прекратили несколько очередей из зенитки, изрешетившие стены типовых панельных домов. Я успел закатиться в подвал.

По голове словно ударили молотком, в глазах потемнело. Когда я немного пришёл в себя, оказалось, что мой изрядно изгвазданный камуфляж засыпан побелкой и ещё какими-то кусками. На зубах скрипел песок, а в голове гудело не хуже трансформаторной будки, слух работал словно из-под воды. Спустя несколько секунд, пришло осознание, что я лежу в этом подвале, вообще-то, не просто так, у нас, вообще-то, тут война. Только после того, как выбрался, понял, по хрущёвке, где я спрятался, отработала прямой наводкой гаубица. Однако, крёстная уже наказывала метких артиллеристов.

По позиции Мамбы снова шарахнула очередь из зенитных пулемётов, заставляя замолкнуть её штурмовую винтовку. В этот момент пошла вторая атака. Ничего ребята. У нас тут и пулемёт имеется! Пока я охладил пыл атакующих несколькими короткими очередями, ко мне через дорогу подбежал весь засыпанный побелкой Мазай.

— Командир, я пустой! — крикнул он так, что я понял, сегодня не одного меня контузило.

— АК-47! — ответил я также громко.

— Знакомый аппарат! — щербато осклабился он.

— Так, забирай!

От сердца отлегло, когда на пятом этаже соседнего здания разбилось вдребезги окно и зазвучали сухие выстрелы штурмовой винтовки крёстной вперемежку с испанскими ругательствами.

— Вот!!! — восхитился Мазай, — Есть же женщины в русских селеньях!!!

У меня складывалось впечатление, что этому мужику нравится происходящее. Я отдал ему три магазина к его «веслу».

— Давай на третий в угловую! — выкрикнул ему команду, — На ступеньках будет дохлый атомит, обшмонай!

— Ага!

В следующее мгновение тяжёлые кирзовые сапоги гулко загрохотали по лестнице. Снова пришлось пострелять из пулемёта по чёрным балахонам. Ствол РПД раскалился от интенсивной стрельбы, стало затруднительно целиться из-за поднимающегося раскалённого воздуха над металлом. Поэтому я не сразу понял, что вижу и чуть было не всадил следующую очередь по чёрному безоружному балахону с белым флагом. Занятно!

Пользуясь передышкой, я снял флягу с живуном и сделал несколько хороших глотков, не сводя взгляда с приближающейся фигуры. Оружия не видно. Походка плавная и размеренная. Слишком спокойная для человека, идущего на пулемёты. Для человека ли? Мутанты на людей совсем не были похожи. Причём, если к внешности их можно со временем притерпеться, то вот к пожиранию мертвечины… Ладно… Даже заражённых можно простить, это уже не люди, но как быть с людоедством? Стало даже интересно, о чём таком парламентёр хочет договариваться. Или это военная хитрость? Пока нам заговаривает зубы