– Я прекрасно знаю, что у меня за супруг. А вам бы заметила перестать покупать своей жене дешёвую бижутерию в её годы! – Алена откинула волосы с плеч, отчего на её руке и в ушах вспыхнуло по бриллианту.

– Это кристаллы Сваровски! – воскликнула супруга заместителя, повертев на своём пальце крупный прозрачный кубик серебряного колечка.

– Сваровски! О! Удивила. – Алёна усмехнулась: – Стекло со свинцом.

– Алён, – негромко заметил Андрей.

Жена прокурора тронула серьгу с таким же прозрачным кубиком:

– Я считаю, что для женщины побрякушки – не главное!

– Не главное, да? Тогда главное – что? – Алёна вновь усмехнулась.

Жена прокурора посмотрела на неё, торжествуя:

– Главное – дети!

Андрей метнул на жену прокурора недобрый взгляд и с опаской взглянул на Алёну. Но она, отпив сока, спокойно сказала:

– Детей чтоб заделать, особо ума-то не надо.

– Согласна, – миролюбиво согласилась жена прокурора и тут же добавила: – Хотя некоторым и того не дано. Но главное – их воспитание!

– Тоже мне, великая сложность! – Алёна не повелась на издёвку. – Да у меня мама – педагог-самоучка со стажем. У неё все враз становятся шёлковыми.

Прокурор опрокинул рюмку, пожирая Алёну глазами:

– Я не прочь бы стать шёлковым в ваших руках, Алёна.

Алёна взглянула на Андрея, он усмехнулся:

– Прокурор, брось. Тебе уже хватит.

– Да, нам пора. – Жена прокурора встала и одёрнула его за пиджак: – Идём. Дети дома одни.

Заместитель, пошатываясь, поднялся и закрутил горлышко недопитой бутылки:

– Всё своё ношу с собой. Не возражаете?

– Что за жалкие подобия людей, Андрюш? – спросила Алёна, когда они остались за столом одни.

– Почему жалкие, Алён? Обыкновенные люди.

– Ну да, обыкновенные. Он дрожащей рукой за бутылку держится, а она за него, будто он кому сдался.

– Алён, жестковато ты с женой прокурора разговаривала.

– Есть тебе дело? Может, теперь благодаря моим стараниям твой прокурор жене своей стоящее что-нибудь задарит.

– На прокурорскую зарплату особо не разгуляться, – тихо заметил Андрей.

– Вот и скажи, ты что здесь тогда делаешь? – воскликнула Алёна. – Когда могли бы жить как нормальные люди?

Но тут двери концертного зала распахнулись, послышались аплодисменты, и народ повалил к гардеробной.

– Мы тоже уходим? – с надеждой спросила Алёна.

Андрей покрутил в руках пригласительный:

– Написано, будет банкет, значит, будет.

– Неужели за этими столиками? – Алёна придирчиво осмотрелась.

Когда большая часть гостей схлынула, по динамику сообщили, что прочих ждут в главном холле здания. Двери в центральный холл распахнули, в вестибюль, где празднование начиналось, хлынул свет, делая его ещё более унылым.

– Слушай, а ничего! – восхитилась Алёна, идя на блистающие огни.

Огромный холл разделили на зоны, превратив в бальную и банкетную залы. В дальнем конце играл живой оркестр, перед которым отвели место для танцев. Ближе к дверям расставили сервированные серебром, хрусталём и фарфором столы, укрытые до пола льняными белоснежными скатертями. Служители-швейцары, взглянув в пригласительные, подсказывали, где гостям отведено место.

Андрею с женой, а точнее Ивану Ивановичу с супругой, достался стол ближе к танцевальной площадке, в обществе двух степенных полковников со спутницами. Люди рассаживались, Андрей по привычке встал, чтобы осмотреться, но тут же резко сел.

– Что? – спросила Алёна.

– Отец, – тихо ответил Андрей.

Алёна вскочила.

– Сядь, – прошептал ей Андрей, оглядываясь на соседей. – Хочешь, чтобы у меня были проблемы? Откуда он здесь?

Алёна неохотно послушалась, продолжая высматривать в толпе знакомое лицо:

– Да ладно тебе. Никто и не знает, что вы с ним родня.

Андрей осторожно поднялся, изобразив на лице удивление, а губами сложив вопросительное «папа», и сказал, выходя из-за стола:

– Алён, отойду.

Приходилось признать, что отец среди приглашённых не выделялся, многие пришли в штатском. Лишь намётанный взгляд распознал бы в его добротном костюме, неброских запонках и наручных часах простоту, что стоила в разы дороже модных излишеств. Андрей подошёл, поздоровался. Отец улыбался:

– Ну, здравствуй, сынок. Какими судьбами здесь?

– Что значит, какими судьбами? Я-то понятно. – Андрей усмехнулся: – Ты как здесь очутился?

– Что значит как? Командиры твои – мои сверстники. Со многими лично знаком. С кем не знаком, познакомлюсь. – Отец пожал руку подошедшему в штатском: – Приветствую, очень приятно.

– Кто это был? – спросил Андрей.

– Начальство неплохо бы знать в лицо, – добродушно заметил отец. – Как сам? Можно поздравить тебя с повышением?

– Откуда ты, интересно, знаешь? – удивился Андрей.

– Так по звёздам! Аж слепят! – Отец тронул погоны Андрея. – Выйдем покурим?

Вышли на улицу, отец распахнул портсигар стального цвета.

– Бросил. – Отказавшись от сигареты, Андрей достал зажигалку. – Пап, извини, конечно, но тебе не кажется, что твоё присутствие здесь неуместно?

– Что ты, Андрюша? – Отец знаком дал понять поднести огонь, прикурил. – Среди людей принято помогать кто кому чем. Вот и я подсобляю по мере скромных сил твоему ведомству. Неофициально, так сказать.

– И как? – Андрей усмехнулся. – Принимают?

– Чего не принять? Там помощи… Скрепки, бумажки, компьютеры. Мелочи, в общем.

– Странно всё это…

– Что ты – сегодня родился? Все в мире делятся на людей и блядей. Вопрос лишь в цене.

Андрей хотел бросить отцу в лицо, к какому разряду он относил его мать, но он сдержался и только спросил равнодушно:

– Поэтому-то ты, такой тёртый знаток человеческих душ, не вмешался, когда убийц мамы выпустили? Хотя было ясно, что кто-то за них деньги внёс. А я ведь тебе говорил!

Отец прищурился, глубоко затянулся сигаретой и выдохнул, глядя Андрею в глаза:

– Да и ты, как я посмотрю, не первый год в прокуратуре своей корпишь? И как? Кого посадил?

– У нас теперь следственный комитет. – Андрей отвёл взгляд.

– Один хер. – Отец молча сделал пару затяжек и сказал: – Ну, посадили бы ты тех уродов тогда, так они сейчас уже вышли бы за примерное поведение. Да не просто вышли, а ещё бы и вылечились от наркоты за казённый счёт. И что ты сейчас сделал? На свободе пусть ходят с чистой совестью? А так – сдохли давно скорее всего.