«Сквозь доспехи»

– Вот же гадина, – побагровев, буркнула себе под нос Мира.

***

Дженнет шла по ночной пустынной тропе, перешагивая растерзанные тела мужчин и женщин. С её клинка, не прекращая, капала кровь, оставляя на пыльной дороге ровный бордовый след.

На её лице в дьявольском танце слились пламя и лунный свет, искажая и преображая его до неузнаваемости. Казалось, что её тень набухла, ожила и, отделившись от земли, ухмыляясь полной пастью острых как бритва волчьих клыков, идет рядом с ней, плечом к плечу, только из вежливости повторяя движения хозяйки.

" – Предатели, паршивые овцы, террористы, мятежники" – шептала тень, вполне видимо шевеля губами, "– Все они хотят разрушить то, что мы построили, разрушить Легион".

Дженнет, шепча себе под нос, послушно повторяла каждое слово. Символы на её теле шевелились и переползали с места на место как жуки, изредка покусывая Валкери за кожу.

Клинок, что она держала в руке, почернел, словно жало ядовитого насекомого. Черное пятнышко на лезвии, которое Дженнет раньше пыталась оттереть, распространилось как чума, оставив лишь крошечное колечко серебристой стали у рукоятки. Меч, под стать шёпоту демонов, нетерпеливо позвякивал и подрагивал, словно пытаясь изогнуться и ужалить еще кого-нибудь. Клинок Дженнет как магнит тянуло к человеческим страданиям, страху и боли. Он упивался ими, чернея все сильнее и сильнее, поглощая саму ночь.

Дженнет Валкери не понимала, да и не хотела понимать насколько густая и тягучая тьма обволокла её со всех сторон. Она, лишь послушно кивая, шла ей навстречу, падала в её объятия. Ни солнце, ни луна уже были не в силах пробиться сквозь этот мрак и осветить её путь.

Тень тронула девушку за руку.

" – Одна мятежная мразь еще жива"

Валкери оглянулась и прислушалась.

Бездыханные тела валялись где попало. Кто-то смог убежать немного дальше, чем другой, но результат все равно был один. Людьми они уже не были. Просто остывающие мешки с мясом и костями.

Но тень и клинок интересовали только люди.

Чей-то тихий, едва-едва преодолевающий звук порывистого ветра, скулеж раздавался из-за перевернутой телеги с продовольствием. Колесо, отвалившееся на большой кочке, лежало неподалеку. Рядом же догорали остатки тента, пламя с которого, лениво полизывало деревянный остов, будто размышляя, перекинуться на него или нет.

Дженнет обошла телегу.

За перевернутым ящиком с картошкой, в тени, дрожал от ужаса маленький комочек.

Валкери отодвинула ногой ящик.

Возле телеги, укрываясь плащом и тихонько всхлипывая, сжался мальчик, лет восьми. Все лицо было измазано кровью и сажей, порезанное ухо слегка кровоточило. Неумело стиснутый в руках кухонный нож ходил ходуном из стороны в сторону.

Напуганный взгляд овцы, встретившей волка. Взгляд полный ужаса, обреченный, но еще без осознания неминуемой смерти.

Дженнет замерла.

«Кто я?»

Девушка закрыла глаза и отдалась тьме.

Клинок, покинув бездыханное тело мальчика, завибрировал. Последнее светлое колечко на лезвии стало сжиматься, отчаяно пытаясь отстоять свое место, свое право на существование. Но Дженнет уже все решила.

Свету здесь не место.

Черный клинок удовлетворенно звякнул, сев в новенькие ножны. Валкери побрела прочь от побоища. На её лице была пустота. Обреченная, мрачная пустота.

***

Спустя примерно час ходьбы, Дженнет остановилась.

Путь ей перегородил человек. Лунный свет бил ему в спину, просвечивая через многочисленные дыры в его одеяниях, скрывающих тонкую фигуру. В руке блестел змеевидный кинжал.

– Хозяин велел позволить обнажить тебе клинок, прежде чем я лишу тебя жизни, – прозвучал сиплый голос из недр его массивного капюшона.

Дженнет медленно подняла на него тяжелый взгляд.

– Роковая ошибка.

Глава 10. Рабы своей судьбы

Взгляд Амун-Ра бесцельно бродил по грязным серым стенам, периодически задерживаясь то в одной точке, то в другой. Его мысли были далеко от этого места. Он думал о человеке, который уже в третий раз ставит его жизнь с ног на голову.

«Чарли или не Чарли?»

Те чувства, которые он испытал, когда к нему вернулась память, было сложно объяснить. Слепящая радость и любовь от моментов, пережитых с К’шатри, разрывающая на куски кровавая жажда возмездия, щемящая боль от утраты… и страх. Мерзкий, гадкий, затаившийся в глубине, страх того, что эта история еще не закончена. И все повторяется, только теперь в сердце бури угодили Чарли и Элейн.

Амун-Ра сморщился, в полной мере ощущая собственную беспомощность.

С тех пор, как он потерял К’шатри, он больше ничего не чувствовал, ни сожалений, ни привязанностей. Человеческие жизни ничего не стоили, время просто проносилось мимо, унося их с собой, засасывая в бесконечный водоворот пустоты. А потом появилась Элейн. Веснушчатая непослушная девчонка, которая вопреки строгим запретам родителей приходила к жуткому чудовищу в их подвале каждый день. Она говорила с ним, спрашивала все подряд, от того, как устроен этот мир, до того, как ей подружиться с ребятами с соседнего двора. Он лишь молчал в ответ, изредка одаривая девочку взглядом. Постепенно её монологи, незаметно для самого Амун-Ра, стали перерастать в куцые диалоги, а потом и в полноценные беседы. Элейн болтала с ним о том и о сем, все пытаясь понять, кто он есть на самом деле. Каким-то образом, ей удалось пробить его каменную броню и расшевелить в нем что-то, что еще осталось от человека. И даже после того, как по его вине погибли её родители, Элейн не отдалилась от него, не позволила окончательно зарасти чешуей остаткам его человечности.

Наблюдая, как постепенно возникают чувства между Чарли и Элейн, Амун-ра сам стал вспоминать то тепло и любовь, которые он испытал давным-давно. Именно благодаря этим двоим, однажды утром, сидя на каменном полу, он прошептал: «К’шатри».

И теперь его распирало от досады, от того что он единственный, кто хоть немного понимает, что происходит, но совершенно ничего не может с этим поделать.

«Что ему нужно, зачем все это?» – мысли Амун-Ра вновь вернулись к самозванцу, выдававшему себя за Чарли.

От размышлений Амун-Ра отвлек металлический звук проворачивающегося в дверном замке ключа.

Вопреки его ожиданиям, в темнице показался морщинистый старик в темно-синей рясе с запачканным подолом. На шее старика чуть покачивался серебристый кулон с рубинами. Опираясь на трость, он медленно, с ощутимым усилием, подошел к столику и присел. Все это время пожилой мужчина не спускал с Амун-Ра внимательного, можно сказать, изучающего взгляда.

– Вы меня не знаете, – заговорил старик, – Скорей всего даже не знаете о нашей церкви, но все мы знаем о вас. И то, что вы сейчас здесь – это воистину чудо из чудес. Прежде чем вы заговорите, я так же скажу, что тот факт, что вы