День едва только скатился с самой вершины, и вставшая после череды сильных дождей жара, к счастью, уже начала спадать. Но всё равно было душно, каждое движение — словно через кисель, который нехотя вливался в лёгкие. Лишь плотный полог спас от обжигающих плечи даже через платье лучей. Рэзван, который вышел вслед за нами предложил Маркушу закрепить на запятках повозки и его кресло, но тот отказался.

— Уж с походом в лавку и обратно я как-нибудь справлюсь, — проворчал.

И нахмурился, отвернувшись к маленькому оконцу. Мы с мажордомом понимающе переглянулись: не хотелось мальчишке появляться в среди горожан в кресле. Уж неведомо, что говорили о нём в Сингуруле, но усугублять слухи и правда было бы лишним. Мы выехали из ворот и скоро скрылись под аркой переплетённых кленовых ветвей. Четверо стражников ехали по бокам повозки и ещё один — позади. Удивительно ответственно отнёсся Альдор к задаче не спускать с меня глаз. Но думалось, что больше он всё же беспокоится за брата. И от такой мысли даже меня окутало зыбкое ощущение опасности, стоило только отдалиться от Анделналта.

На подъезде к Сингурулу оказалось и правда спокойно и свободно: не то что в тот злополучный день, когда мне пришлось вернуться в замок де ла Фиеров. Но всё равно я каждый раз вздрагивала, как видела на улицах его городских стражников. Вблизи этот городок оказался тесноватым, но чистым. Те яркие крыши, которые я рассматривала однажды с башни Анделналта, были плотно сдвинуты, как и стены домов — образуя порой одну сплошную, которая могла тянуться, не прерываясь очень долго, испещрённая бурыми пятнами дверей. Кругом стоял нескончаемый гомон. Люди шарахались в стороны от повозки: в узком проезде можно было легко зацепить кого-то колесом. Но, видно, горожане уже были научены, а потому убирались с дороги проворно, отточенными движениями.

Наконец мы выехали к площади — удивительно просторной для такого плотно сбитого городка. Лошади побежали вольготной рысью, стражники вновь выстроились по бокам, раньше вынужденные ехать следом. Вокруг шла оживлённая торговля: большой торг занимал значительную часть пространства. Запахло жареным на углях мясом из ближней таверны, а ещё конским навозом: вокруг наша повозка была не единственная.

Проехав через широкое поле мы вновь нырнули в тесную кишку очередной улочки. Но скоро остановились у дверей лавки, вывеска которой изображала огранённые камни, лежащие небольшой горкой. Значит, здесь обиталище Имре Фаркаша. Что ж, придётся потерпеть. Оставалось надеяться, что встреча не получится слишком долгой.

Мы с Маркушем выползли из душной, пропитанной теперь пылью повозки и зашли в лавку. Там тоже пахло особой пылью: каменной. И как будто даже невесомые драгоценные частички наполняли воздух. Плясали в свете окна и оседали на коже, ощутимо её отяжеляя. Я не знала, как пахнет магия, но ею здесь определённо тоже пахло.

За дальним прилавком стоял высокий худощавый мужчина с убранными в хвост тёмными волосами. Я заметила его только из-за ярко светящейся в пламени свечей белой рубашки. Он поздоровался вежливо, наклонив голову, как только мы с Маркушем вошли. Но не поспешил предложить свои услуги: видно, знал, что мы тут не за этим.

Мне было всё интересно: и рассмотреть хитро устроенные прилавки под толстым стеклом, и полки, на которых стояли всевозможные баночки, горшочки и даже хрустальные флаконы на изящных подставках с жидкостями различных цветов. Я замерла, опираясь бёдрами о нечто вроде каменного саркофага, накрытого стеклянной крышкой, и вытянула шею, пытаясь ближе рассмотреть их.

— Это собирающие сосуды, — раздался за спиной голос, но вовсе не Маркуша.

Я медленно обернулась, чтобы успеть подготовиться к неожиданностям. Имре Фаркаш, как и ожидалось, стоял ко мне близко — и привычное уже амбре, иходящее от него, начало настойчиво просачиваться в ноздри. Я едва сдержалась, чтобы коснуться носа.

— Я никогда не видела их вблизи.

— Могу показать, если хотите. Впрочем, для людей… лишенных магии, это обычные склянки, — Имре уже начал протискиваться за прилавок.

— Тогда, может быть, в другой раз, — поспешила остановить его. — К тому же мы с унбаром де ла Фиером тут не за этим.

Купец понимающе кивнул, покосившись на Маркуша, который хоть и ходил по лавке со скучающим видом, но явно прислушивался к нашему разговору. Он остановился и вопросительно взглянул на Имре, будто почувствовал что-то. А тот вдруг поманил меня за собой.

— Пойдемте, офате. Нам нужно поговорить с глазу на глаз. А юный унбар пусть побудет здесь, а лучше вернётся в повозку.

Маркуш только скривил губы на его слова и, понятное дело, не двинулся с места, явно намереваясь остаться.

— Я пойду с вами, офате, — попытался настоять.

Имре возвёл очи горе, качая головой.

— Я не задержу офате надолго. Но вопрос очень серьёзный.

— Унбар, присядьте в повозке, — встала я на сторону купца. Всё-таки слишком долго находиться на ногах для Маркуша тяжело, а разговор, судя по серьёзному лицу Имре и вопреки его словам, может затянуться.

На сей раз Маркуш вздохнул и неспешно, словно отмеряя каждый шаг, вышел. А маг направился куда-то в недра лавки через ход, что скрывался за толстой, украшенной кистями по низу занавесью. Его помощник, что остался за прилавком, только и проводил нас внимательным взглядом, так и не произнеся больше ни слова.

— Дело выходит не слишком приятное, офате, — сразу заговорил Имре, как только мы ушли вглубь просторной комнаты, где стоял и длинный, обитый по спинке и сидению кожей диван, и стол с початым кувшином то ли вина, то ли просто прохлаждающего напитка. И причудливого вида сладости в широкой низкой вазочке. Я пригляделась: точно, с бер-альбой. Похоже, на свои удовольствия Имре не скупился. А мне от одной только мысли становилось тошно — уж больно одно только название этой ягоды напоминало о спешно и скрытно покинутой Пьятра Гри.

— Не желаете? — заметив мой взгляд, купец махнул рукой на вазочку. — Изумительные конфеты. Только сегодня купил в своей любимой кондитерской лавке. Её хозяин просто волшебник. Да он и волшебник, если уж правду сказать.

Имре рассмеялся, подходя к столу. Налил из кувшина в бокал вина с какими-то пряностями, запах и вид которых я не могла распознать. Отпил сам, словно показывая, что тут опасаться нечего.

— Благодарю. Но я не любительница сладкого, — пришлось отказаться.

— Да? — купец вскинул брови. — Думал, все женщины любят сладкое. А уж от бер-альбы и вовсе не откажутся. Такая редкость… Впрочем, может быть, вы не считаете её редкостью?

Он покосился на меня, цедя вино из кубка. Я похлопала ресницами, как будто не понимаю, о чём он. Губы так и свело от сдержанной улыбки. Захотелось немедленно уйти и по возможности больше сюда не возвращаться. Но ведь порученное мне Альдором дело должно быть выполнено: пришлось напомнить себе об этом ещё раз.

— О каких неприятностях вы хотели мне рассказать? — я кивнула на приглашающий присесть жест купца, который, видно, оставил мысль, завлечь меня дивными конфетами.