– А характер пищи вам ничего не говорит? – спросил Мейсон.

– Ну и ну, Перри! – укоризненно заметил Трэгг. – Вам некажется, что у нас все перевернуто с ног на голову? Вместо того чтобы мне,офицеру полиции, спрашивать подозреваемую и ее адвоката, я вынужден самотвечать на ваши вопросы. Вам остается только предупредить меня – как тоготребует буква закона, – что все, что я сейчас здесь скажу, может бытьнаправлено против меня.

– Может, вы и правы, – буркнул Мейсон. – Но если выдействительно заинтересованы в том, чтобы найти настоящего убийцу, вам придетсяобсудить со мной некоторые факты.

– Совершенно верно! – подхватил Трэгг. – А если вызаинтересованы в раскрытии преступления, я думаю, что вы не откажетесь ответитьна некоторые мои вопросы… Например, вопрос о бандероли, адресованной мисс Эйдердо востребования на главный почтамт?.. Эге, я вижу, вы вздрогнули, мисс Эйдер?Вы не ожидали, что полиция докопается и до этого, не так ли?

– О бандероли? – спросил Мейсон.

– Да, о маленькой такой бандерольке размером с тетрадку, вкоторой обычно ведут дневники. Мы, разумеется, бандероль эту еще не вскрывали,поскольку у нас не было ордера на арест, а мы обязаны соблюдать определенные формальностив отношениях с почтовым ведомством. Мы пока только выяснили, что бандероль этаадресована мисс Эйдер и что адрес на ней написан рукой самой мисс Эйдер. Ну атеперь, имея на руках ордер на арест, мы можем вскрыть этот пакет в ближайшеевремя, и его содержимое, надеюсь, внесет кое-какую ясность в ситуацию –особенно, если в бандероли окажется дневник убитой. Дело в том, что один иззнакомых Агнес Берлингтон утверждает, что она вела дневник, который хранился водном из ящиков шкафа. Во время обыска мы не нашли никакого дневника, так чтовполне возможно, что в этой бандерольке мы и найдем исчезнувший дневник… Выпонимаете, что все это значит, Мейсон? – Трэгг повернулся к Эллен Эйдер. – Выне хотите сделать никакого заявления относительно этой посылки, мисс Эйдер?

– Нет, не хочет! – ответил вместо нее Мейсон.

– В таком случае она может сказать, посылала ли оначто-нибудь на свое имя и когда? – поменял формулировку вопроса Трэгг. – Мы ведьимеем эту бандероль и знаем, кто писал адрес на ней. В течение ближайшего часамы познакомимся и с содержимым пакета.

Эллен Эйдер бросила на Мейсона испуганный взгляд.

– Мисс Эйдер вообще не будет делать никаких заявлений, –твердо заметил Мейсон.

– Для нее же хуже, – предупредил Трэгг. – Пресса можетрасписать все в невыгодном для нее свете…

– Суд общественности нас мало интересует сейчас. Нас заботиттолько жюри присяжных… И давайте играть в открытую, лейтенант. Естьопределенные причины, по которым мисс Эйдер не может ответить на ваши вопросы.Кроме того, у нее есть основания хранить свое прошлое в тайне – основания чистоличного порядка. А если она начнет отвечать на вопросы, оно неизбежно всплыветна поверхность. Отсюда следует, что на вопросы моя клиентка отвечать не будет ивообще не произнесет ни слова.

– Я могу понять вашу позицию, – кивнул Трэгг. – Но в такомслучае все это дело целиком ляжет на ваши плечи… Впрочем, вы, наверное, этого ихотите. С другой стороны, личная жизнь мисс Эйдер все равно всплывет наповерхность… Я имею в виду конкурс красоты в этом маленьком городке Кловервиллеи все такое прочее…

– Почему? – спросил Мейсон.

– Потому что об этом уже знают в полиции, и, боюсь, этоизвестно уже и прессе. Я не хочу сказать ничего, что бросило бы тень на вашуклиентку, но в конце концов улики есть улики, и, кроме того, имеется ещесвидетельница Максин Эдфилд, которая даст полиции весьма ценные показания вотношении мотивов убийства. К тому же она может поставить под сомнениеутверждение Эллен Эйдер о том, что та имеет сына от Хармена Хаслетта, которыйоставил после себя двухмиллионное состояние. Все эти факты неизбежно всплывутна поверхность, когда речь зайдет о причинах убийства, и я буду весьма удивлен,если мисс Эйдер не побоится прокомментировать их, когда они дойдут дообщественности.

– Мисс Эйдер нет надобности комментировать что-либо!

– В таком случае объяснения придется давать вам как ееадвокату.

– Как ее адвокат, я тоже не обязан давать какие-либообъяснения.

Трэгг пожал плечами:

– Что ж, значит, будем играть в молчанку. Вы, конечно, обапонимаете, что мы заинтересованы раскрыть это дело. Но мы не желаем, чтобывокруг него поднялось много шума. И если мисс Эйдер может ответить нам навопросы, мы будем рады выслушать ее объяснения, проверим факты, о которых онасообщит, и, если все окажется действительно так, мы не станем ее большезадерживать.

– Мы оба с вами отлично знаем, – бросил Мейсон, – что вы всеравно не сможете ее отпустить до тех пор, пока дело не будет решено в судебном порядке.А все эти слова вам нужны для того, чтобы заставить ее говорить.

Трэгг усмехнулся:

– Что ж, Мейсон, я больше не буду делать никаких попыток. Авам, мисс Эйдер, придется проехать вместе с нами. Кстати, хочу заметить,Мейсон, что попытка послать компрометирующие материалы по почте говорит сама засебя. Конечно, сейчас я не выдвигаю никаких обвинений, но вам следует знать,что эту бандероль мы обязательно вскроем. Я буду очень рад и за вас и за вашуклиентку, если в ней не окажется дневника Агнес Берлингтон, но боюсь, чтоименно его мы в ней и найдем. А теперь, мисс Эйдер, если вы будете так любезныи проедете с нами в полицейское управление, мы выполним там все формальности повозможности быстро, конечно, при условии, что вы измените свое решение и дадитеобъяснение своим поступкам. Если вы согласитесь дать нам толковое объяснение,мы с радостью вас выслушаем.

– Никаких объяснений не будет! Ни толковых, ни бестолковых,– ответил Мейсон. – Мы будем пользоваться своим правом – хранить молчание.Кроме того, я хочу пять минут поговорить со своей клиенткой наедине, лейтенант.Может быть, вы подождете в холле? После этого вы можете везти ее в управление.

– Переговорить с ней вы можете и в управлении, – ответилТрэгг.

– После того, как вы сделаете запись в регистрационнойкниге… Конечно, если вы мне отказываете в разговоре с моим клиентом…

– Вы не так меня поняли, – поспешно произнес Трэгг. – Я нехочу ставить вам никаких препятствий, Мейсон. Во избежание осложнений. Значит,вы просите пять минут?

– Да.

– Я даю вам это время, – ответил Трэгг и с саркастическойулыбкой вышел из комнаты.

Мейсон повернулся к Эллен Эйдер:

– В этой бандерольке дневник Агнес Берлингтон?

– Да.

– Где вы его нашли?

– В верхнем ящике бюро.