— Ух ты! — не удержалась и воскликнулаЛариса. — Сколько тут места! Сколько всего! Наверное, детей отсюда калачомне выманишь.

— Каких детей? — не понял Жидков.

— Как — каких? Тех самых — Артема с Ваней.

— Да разве Капитолина пустит их на чердак?!

— Пожалуй, что и не пустит, — пробормотала Лариса,озираясь по сторонам.

Чего тут только не было! Прямо перед ней, справа у стены,стоял потрясающий резной комод с отломанной ножкой, рядом с ним — низкаяскамеечка, обитая потертым бархатом. На скамеечке сидела фарфоровая кукла состатками белокурых волос. За перламутровые ручки деревянных ящичков комода таки хотелось потянуть. Какие сокровища хранятся у них внутри? Дореволюционныепуговицы? Россыпь бус? Платья с ручной вышивкой?

— Вот он, сволочь, — сообщил Жидков. — Я имеюв виду сундук.

В его голосе прозвучали гневные нотки. Словно сундук и всамом деле сознательно участвовал в преступлении. Лариса повернулась к другойстене и увидела чудовищных размеров ящик, покрытый облупившимся темным лаком.Ничем не украшенный, он производил мрачное впечатление.

— Можно его открыть? — попросила она и, когдаЖидков молча выполнил просьбу, с трепетом приблизилась.

— Я крышку досочкой подпер, — сообщил тот навсякий случай. — Так что можно не бояться.

Несмотря на досочку, Ларисе все равно было не по себе, когдаона заглядывала внутрь. Сундук был полон только наполовину. Чтобы достать хотьчто-то, удобнее всего было встать на колени и нырнуть в него с головой. Онабросила на Жидкова быстрый короткий взгляд и сделала это.

— Погоди-ка, — озадачился он. — Если быкрышка упала в такой момент, то, пожалуй, шарахнула бы дядю по спине, а не пошее. Странно. Как, интересно, он должен был тут расположиться, чтобы ему башкучуть не откусило? Ну-ка, попробуй, прикинь.

Лариса немедленно вспомнила русскую народную сказку, вкоторой Иванушка-дурачок просил Бабу-Ягу показать, как надо правильно сесть налопату, чтобы без помех отправиться в печь. Баба-Яга только села, ручки-ножкиподжав, как Иванушка-дурачок — р-р-раз! — и сунул ее в огонь.

— Лучше ты, — трусливо сказала она, проворноподнимаясь на ноги. — Я уже узнала все, что хотела.

— А что ты хотела? — немедленно заинтересовалсяЖидков.

— Совершенно ясно, — менторским тоном заявилаЛариса, заложив руки за спину и прохаживаясь перед ним, — что твоему дяденезачем было доставать из сундука что бы то ни было, чтобы расчиститьпространство. Сундук такой огромный, что в нем спокойно можно копаться. А ужотодвинуть в сторону журнал и какой-то там бант вообще ничего не стоило.

— И что из этого следует? — озадачилсяЖидков. — Что журнал и бант достали не просто так?

— Мне почему-то кажется, — понизила голос Лариса, —что эти вещи положил рядом с телом твоего дяди убийца.

— Думаешь, убийца и в самом деле существует?

— Да. Я так думаю. Я так думала с самого начала. Именноубийца готовил декорации. Именно он вытащил вещи.

— Но зачем?!

— Наверное, в этом есть какой-то смысл. Что, еслиобъяснение содержится как раз в записке? Если бы не твой упертый кузен…

— Что, если попробовать поискать эту чертову записку унего в комнате? — вслух подумал Жидков. — Выманить оттуда Альберта ипровести обыск.

— Если Альберт так испугался, когда прочитал ее, то и всамом деле уже уничтожил, — покачала головой Лариса. — Лучше все-такипопытаться его разговорить. Припугнуть, что ли? Не знаешь ли ты чего-нибудьтакого… компрометирующего?

— Вижу, — с обидой ответил Жидков, — что увашей шарашки только один метод работ?? — шантаж. Нет, я не знаю, чем можношантажировать Альберта.

— Кстати, — встрепенулась Лариса, понизивголос. — Анечка! Говорили, будто бант мог принадлежать какой-то Анечке.Кто это такая?

— Сведения об этой особе весьма ограничены. Информацииминимум. Дело в том, что мои родители родом из Питера. И я, конечно, тоже. Допоследнего времени маман не поддерживала тесных отношений со своей сестройФаиной.

— Я могу ее понять.

— И про то, как жили Миколины тридцать лет назад, ясовсем ничего не знаю. Да и маман знает тоже только понаслышке.

— Почему именно тридцать лет назад? — удивиласьЛариса.

— Потому что Анечка Ружина сбежала из дома всемидесятом году.

— Ого! Это что-то новенькое. Сбежала из дома? А где былее дом?

— Здесь, — топнул ногой Жидков. Вышло оченьпафосно, и он тотчас спохватился:

— То есть я хотел сказать, что она жила в семьеМиколиных. Дочь каких-то давних друзей, погибших в авиакатастрофе.

— Вижу, это у вас семейная традиция — совершать добрыепоступки, — желчно заметила Лариса, не в силах простить Жидкову равнодушияпо отношению к маленькому Ивану.

Жидков взглянул на нее настороженно и продолжил:

— Девчонка, как я слышал, была тихоней. Но в тихомомуте, как говорится, водится черт знает что. В семидесятом году ей исполнилосьвосемнадцать лет. Ровно через месяц после совершеннолетия она вышла замуж искрылась в неизвестном направлении. Никто до сих пор так и не знает, что с нейслучилось потом.

— Как это? А твой дядя Макар разве не пытался ееискать?

— По-моему, особо не пытался. Нет, он, конечно, наводилсправки, разговаривал с ее подругами. Тут-то и выяснилось, что девчонкавлюбилась без памяти в какого-то не то геолога, не то шахтера. Так что искатьее было делом тухлым. Это сейчас можно нанять частных детективов и все такое, атогда… Розыск по Советскому Союзу был под силу только правоохранительныморганам. Но с какой стати милиции заниматься поисками — девицасовершеннолетняя, могла делать, что хотела.

— А твой дядя Макар пользовался каким-нибудьвлиянием? — заинтересовалась Лариса. — Что он мог? Чем он вообщезанимался?

Лариса уселась на какой-то ящик. Жидков хотел было присестьна сундук, но в последний момент одумался и отскочил от него. Остановилсянапротив Ларисы и заложил руки за спину.

— Ты разве не знаешь? — удивился он. — Макарбыл художником.

— Известным?

— Ну да! Кто у нас в семидесятом году был известным?Хотя… Государство выделило ему комнату в старом доме на Садовом кольце, чтобыон творил без затруднений.

— За какие же это заслуги? — удивиласьЛариса. — Получить мастерскую в семидесятом году в центре города…

— Надо спросить у маман, — встрепенулся Жидков и,вскинув к глазам руку с часами, чертыхнулся:

— Через пять минут обед. Надо быть за столом! Давай,пойдем скорее. А после обеда поговорим с маман и все узнаем. Она-то не станетзажимать информацию. Наоборот! Маман обожает сплетничать.