Ларисе совсем не хотелось вливаться в семью, а потом из неевыливаться, но делать было нечего. Она сама не оставила себе выбора, отдавденьги неизвестному проходимцу.

— Предупреди, пожалуйста, Фаину, — попросил Жидковмать, понизив голос. — Чтобы держала себя в руках, когда узнает о моихматримониальных планах.

— Конечно-конечно, — закудахтала Маргарита. —Предупрежу. Все будет нормально. Лучше не бывает!

Она убежала, и Шубин, который топтался сзади с маленькимклетчатым чемоданчиком в руках, выдохнул ей вслед:

— Роскошная женщина!

Жидков немедленно обернулся и приставил твердый указательныйпалец к его солнечному сплетению:

— Моя мать — не для тебя.

— Разве она замужем? — угрюмо спросил тот.

— Не имеет значения. Обращай свои похотливые взоры накого-нибудь другого. Кроме того, она заядлая грибница.

— Я рад, что мы перешли на «ты», — пробормоталШубин. — Ужасно не люблю церемоний между друзьями.

— Не помню, когда это мы с тобой подружились, —отрезал Жидков и обернулся к Ларисе:

— Сосредоточься. Сейчас появится Фаина, а ее оченьтрудно выносить. Фаина — это стресс в чистом виде. В ее присутствии у людей вкровь поступает столько адреналина, что его хватит на победу в олимпийскомзабеге. Если она тебя очень разозлит, можешь ей нахамить.

— Да что ты! — воскликнула Лариса. — Онатолько что потеряла мужа…

— На ее нрав это никак не повлияло. Как была ведьмой,так ведьмой и осталась.

— Ничего себе. Я думала, что…

Не успела она договорить, как в прихожую размашистым шагомвошла высокая тощая дама с короткой стрижкой на круглой голове. Голова быланадета на морщинистую шею. В руке дама держала длинную сигарету, сжимая ее,словно клещами, двумя сильными пальцами. На ногах у нее были растоптанныетуфли, платье сидело мешком, будто бы она покупала его для кого-то другого,более фигуристого.

— Салют! — небрежно сказала она, обращаясь ко всемсразу, и выпустила в сторону гостей струю белого курчавого дыма. — Что,племянничек? Приехал наводить порядок?

И она засмеялась сухим протяжным смехом, похожим на скрипстарого дерева во время грозы. Лариса против воли придвинулась ближе к своему«жениху» и сказала сама себе: «Кажется, Куприянова, у тебя начинаютсяпроизводственные проблемы».

— Это моя сестра, — заискивающим тоном сообщилагостям Маргарита, вынырнув из-за ее плеча.

— Так это ты? — обратилась Фаина к Ларисе. —Ты и есть невеста?

Шея с обвисшей индюшачьей кожей дернулась, и головаповернулась в сторону Ларисы.

— Да, — ответила та как можно тверже. —Невеста. Я.

Фаина смерила ее презрительным взором:

— Сочувствую.

Лариса не нашлась с ответом и заставила себя посмотреть ейпрямо в глаза — широко расставленные, цвета жухлой травы. Но долго не выдержалаи против воли перевела взгляд на мясистый нос. Однако Фаина уже потеряла к нейинтерес и сосредоточилась на племяннике.

— Альберт сказал, что ты пристаешь к нему с дурацкими идаже шокирующими вопросами…

— Дай же им хотя бы вещи положить! — попыталасьурезонить свою сестру Маргарита, но та лишь досадливо отмахнулась.

Расстановка сил в доме, в общем-то, стала ясна и понятна.Фаина была хозяйкой, начальницей, жрицей, можно сказать, а все остальныемолчали, слушали и повиновались.

— Да ничего удивительного, что я задаю вопросыАльберту, — пожал плечами Жидков. — Макару перебили шею, словнорябчику, и я этим обстоятельством расстроен. В отличие от некоторых. — Ондемонстративно разогнал дым рукой.

— Не тебе судить, — зловещим тоном ответила Фаина.

— А кому? — Он не хотел уступать и от напряжениявесь вытянулся в струнку. Глаза у него стали жесткими, как у игрока в покер.

Лариса была вынуждена признать, что Жидков не лишен отваги.Наверняка с этой грымзой мало кто решался конфликтовать. Сначала-то Ларисажалела эту женщину — у нее ведь муж погиб! Но теперь, когда встретилась с ней,жалость мигом улетучилась.

Фаина между тем сделала несколько глубоких затяжек и,окружив себя еще более плотной дымовой завесой, сказала, щурясь:

— С Макаром произошел несчастный случай, запомните все!

— А записка? — пискнула Маргарита.

— Это была не записка, а просто какая-то бумажка!

— Именно поэтому Альберт ее сразу же подобрал иуничтожил, — подхватил Жидков, не скрывая насмешки.

— Совершенно верно, — отрезала Фаина, развернуласьи двинулась прочь, но на ходу все же бросила Ларисе:

— Добро пожаловать к нам в дом. — Посмотрела наШубина и добавила:

— Вы тоже — добро пожаловать, кем бы вы ни были.

— Благодарю вас, — церемонно ответила Лариса, аШубин мяукнул:

— Польщен знакомством!

— Уф! — выдохнула Маргарита, проводив сеструвстревоженным взглядом. Потом осмотрела Ларису с ног до головы, заявила:

— Знаете, Ларочка, вы такая… такая… необычная!

Лариса испугалась. Что значит — необычная? Вот это номер.Вероятно, она никудышная актриса, в ее поведении сразу же чувствуется фальшь.На ее лице отразилось отчаяние, и Жидков поспешил успокоить:

— Просто мама по-другому представляла себе моюизбранницу.

Только сейчас Лариса поняла, что он прав. Конечно, прав! Очем она думала? Красавчик, повеса и ловелас не может клюнуть на такую вот…переводчицу. Мало того, что ей не двадцать лет, как всем его цыпочкам, так онаеще и выглядит, будто старый сухарь. Вернее, старая сушка. Черт ее дернулодеться, как на конференцию! И Жидков тоже… Мог бы подсказать.

Она взглянула на него и увидела, что он улыбается такприторно, будто его только что заставили проглотить банку варенья. Свинья. Сдругой стороны, он ведь не по доброй воле держит ее при себе. Вообщенеизвестно, что он о ней думает. Может быть, тихо ненавидит.

— Вам отвели самую просторную комнату, —торжественно сообщила Маргарита, поднимая одну из сумок с вещами и направляясьв глубину дома. — На полу роскошный красный ковер…

— Комната с красным ковром? — вознегодовалЖидков. — Там же нет ни телевизора, ни умывальника. А спальня с камином?

— Ну… — Маргаритины кудряшки огорченновздрогнули. — В ней остановились Мишаня с Симоной. Они приехали раньше.

— Экая несправедливость!

— А вас, молодой человек, — обратилась она кШубину, — я поселю на первом этаже, рядом с кухней.

— Будешь совершать ночные вылазки за кухаркинымибулками, — хлопнул его по плечу Жидков.