Моррене потихоньку возвращались краски, но теперь ее щеки невольно стали пунцовыми.

– Господин Авери знал, что ты могла пойти на шаг с посягательством на его ментальную стену, и не доложил об этом факте Стражам Порядка?

Эйя неловко кивнула в очередной раз.

– Думаю, меня спасло лишь то, что мы – коллеги. В противном случае…

– Гисхильдис! Эйя, но почему ты мне говоришь обо всем этом только сейчас?!

– Я не хотела, чтобы ты переживала.

– Но я твоя мама! Мой долг оберегать тебя! А получается, что ты, не рассказывая всего, решила принять удар на себя!

– Я давно уже совершеннолетняя, как заметил Дерентар. И действительно могу уже отвечать перед законом самостоятельно.

Моррена покачала головой, легко касаясь ее лица.

– Девочка моя… Прости меня. Я плохая мать, что не заметила подобных перемен.

– Что ты такое говоришь, мама! Ты у меня самая лучшая! И тебе не за что извиняться!

– Нет, я должна была…

Разговор был прерван стуком в дверь, и секундой позже на пороге появился Дерентар.

– Эйя, господин Танасори пришел, и желает тебя видеть, – окинув ее скептическим взглядом, он заметил. – Приводи себя в порядок, и не заставляй геуна ждать. Моррена, не отвлекай дочь своими разговорами, нам не хватало только гнева наследника геуна Фредона. О целях его визита расскажешь позже.

Послушно поднявшись с места, женщина, бросив она дочку обеспокоенный взгляд, удалилась вслед за мужем.

***

– Авери?

Блондин оторвался от созерцания портрета семейства Нереам, что висел на стене над камином, и повернулся к маленькой хозяйке.

– Эйя… Ты в порядке?

– Уже да. Время, как я успела заметить, позволяет сглаживать острые впечатления, притупляя первые потрясения.

– А Келегон?..

– Будет жить. Я обработала его рану и перевязала, хотя и не поняла, почему он отказался от посещения целительского корпуса. Там бы ему помогли ничуть не хуже.

Танасори склонил голову на бок.

– Так ли не поняла?

Эйя смущенно отвела взор.

– Родители передали, что ты заходил раньше. Искал меня, чтобы?..

– Я просто переживал на счет твоего самочувствия. И… хочу попросить не распространяться о случившемся… Что, уже поздно?

– Я рассказала маме.

Авери понятливо кивнул.

– Родители имеют право знать. Но остальным… не желательно раскрывать секреты Аминских садов, все-таки пункт управления не должен стать достоянием общественности, за обнародование данной информации, сама понимаешь, киосы по голове не погладят.

– Да-да, конечно, я понимаю. И спасибо.

Демон вопросительно вздернул бровь.

– За то, что решил спросить о моем самочувствии. За то, что был рядом, и позвал воинов. За то, что… не арестовал Келегона. Ведь он…

– Он защищал вас. Тебя и Филиппа. Так что с моей стороны было бы самой последней глупостью бросить в темницу того, кто повел себя по-рыцарски. Ему скорее следует выписать благодарность, да наградить орденом за отвагу. К тому же, он избавил мир от очередного негодяя. Знаешь, ведь именно под предводительством Бадаворса в море увеличилась смертность из-за нападений на торговые суда. Капитаны разбойников были до него, и будут после, тут уж ничего не поделаешь, хотя мои ребята и будут стараться своевременно регулировать образование подобных группировок, но с потерей именно этого нелюдя, срок следующей атаки оттянулся на неопределенное время.

– Благодарю, геун Танасори…

Их разговор обо всем и не о чем конкретном, продлился еще немного, после чего сиятельный лорд откланялся, предварительно посетовав, что в ближайшее время, скорее всего, не сможет вырваться из-за образовавшихся дел в связи с последними событиями, нужно было еще закончить отлов команды Бадаворса, да пожелал удачных продаж в «Трилистнике», ведь день рождения киоссы Араи не за горами.

Проводив Авери до дверей, Эйя печально улыбнулась.

Однако как мягко он охарактеризовал ситуацию, когда они перестанут общаться!

Она понимала, что сын Первого Советника, если и желал какое-то непродолжительное время разузнать о выскочке с удивительным составом любовного зелья, уже успел понять все, что ему было нужно. А дальше… лишь Гисхильдис подскажет, как дальше пойдут их жизни, и пересекутся ли вновь.

Эйе, в свою очередь, предстояло в последние дни выделенного Дерентаром временного отрезка ответить себе, захочет ли она быть с тем, кто с легкостью мог скрывать истинное лицо, в то же время всегда оставаясь внимательным и чутким к ее словам и желаниям.

Ее ждало свидание с Келегоном.

***

Снова смерив отражение в гладкой поверхности зеркала придирчивым взглядом, травница заставила себя выйти из комнаты.

Келегон ожидал ее внизу, в гостиной, о чем-то тихо переговариваясь с Дерентаром, у которого сегодня выдался выходной.

Завидев ее, мужчины перестали говорить, и Келегон ослепительно улыбнулся.

– Эйя, доброе утро! Прекрасно выглядишь.

И вновь ее щеки стали пунцовыми, но девушка смогла пробормотать слова благодарности, и выдвинуться в путь.

Стоило им пройти несколько домов, Келегон остановился.

– Спасибо, что дала мне еще один шанс.

– Я не могла иначе.

Он что-то пытался найти в ее глазах, и, видимо, нашел, после чего кивнул, и задал совершенно неожиданный вопрос:

– Ты когда-нибудь перемещалась при помощи порталов?

– Нет.

– Тогда, предупреждаю, что впервые может быть несколько непривычно.

Мужчина взмахнул рукой, делая непонятные ей пасы, и прямо посреди улицы стала образовываться арка, подернутая серебряной пленкой с удивительными черно-серыми разводами, что постоянно находились в движении, не возвращаясь в статику.

Эйя во все глаза смотрела на проявление Высшей магии, в очередной раз делая себе в уме пометку, что она еще слишком многого не знает о привлекательном голубоглазом эльфе.

– Доверься мне, – он протянул ей руку, и Эйя вцепилась в мужскую ладонь, будто собиралась идти по краю обрыва. А стоило ему смело шагнуть в дымку портала, задержала дыхание, зажмуриваясь. – Уже все, можешь выдохнуть, мы прибыли.

Травница с опаской приоткрыла глаз.

Их окружали горы. Где-то в вышине покрытые снегом, постепенно ниже пики становились зелеными холмами, усеянными пышными деревьями.

Полянка, на которой они стояли, заканчивалась рекой, медленно текущей в неизведанные дали. Плакучая ива склонила свои ветви, словно что-то ища в водной глади. Птички, летящие по синему небу, и сидящие в зарослях окружавших их деревьев, весело чирикали. А солнце, что сейчас ярко светило, ласково льнуло к обнаженной коже рук и плеч.