Я демонстративно держал его на мушке, чтобы предотвратить неожиданную, совершенно нежелательную экспансию или, не дай бог, отчаянную агрессию. Но волноваться мне не пришлось – Прелясковский вел себя как ягненок, ведомый на заклание к языческому алтарю.

Положив локти на темно-синее сукно, обтягивающее дубовый стол, капитан вооружился ручкой и спросил:

– На чем писать?

Фролов вытащил из выдвижного ящика бланк явки с повинной и пододвинул его раздосадованному оперу, сказав при этом:

– Пишите все с самого начала: кто придумал всю эту операцию; кто осуществлял; и о трупах не забудьте упомянуть – короче, все как на духу.

Фиолетовый стержень дешевенькой школьной шариковой ручки с неохотным скрипом принялся елозить по терпеливой, все сносящей бумаге, выводя робкие каракули долгожданного признания.

Перегнувшись через плечо Прелясковского, я вчитывался в прыгающие строчки; мои глаза на миг встретились со взглядом мента, который обернулся, почувствовав близкое дыхание.

На какой-то миг я опустил пистолет, позабыв об осторожности, и был за это жестоко наказан – Артур стремительно подался назад, ударив головой мне в живот.

Получив неожиданный удар, я сложился пополам и притворно заскулил. В ту же секунду противник решился меня добить и обезоружить – вскочив со стула, капитан обрушил на мою горемычную голову согнутый локоть правой руки, а левой саданул меня под ребра.

Этого оказалось достаточно для того, чтобы пистолет упал на ковер. Прелясковский ловко подхватил оружие и, отскочив на пару шагов, навел на меня ствол. Неприятно щелкнул боек, ударивший в пустоту патронника.

– Ну что, супермен, – нагло оскалился старший опер, – обделался? Ты даже затвор не передернул.

Металлический шелест полозьев заскользил по направляющим каналам, досылая патрон.

Прежде чем грянул выстрел, я разогнулся и поинтересовался:

– Неужели ты действительно позволишь мне умереть, так и не узнав всех подробностей? Я ведь отлично понимаю, что за всем этим стоял не ты. – Прозвучавшие слова несколько удивили Артура, и он вопросительно уставился на меня; а я тем временем продолжал: – У тебя слишком мало серого вещества, слишком мало ума и изворотливости, чтобы затеять всю эту кашу… Ты не стратег и не тактик. Может, скажешь все-таки, кто был истинным организатором, хотя я догадываюсь, что в дело замешана женщина.

Отступив к выходу, чтобы иметь возможность держать нас с Фроловым под прицелом, Прелясковский заговорил – его тон не сулил ничего хорошего и был похож на ревун отплывающего теплохода:

– Да, действительно, ты прав – в деле замешана женщина, которая все и придумала. Но как часто бывает, женская логика не может предусмотреть всех нюансов. – Глаза говорящего буравили меня, как победитовое сверло бетонную стену. – Один из таких нюансов – это ты. Откуда было нам знать, что тихий садовник – бывший сотрудник элитного подразделения. Вот тут и начались наши проблемы: ты буквально наступал нам на пятки, не давая возможности закончить дело, как мы его планировали. Все срывалось, все шло прахом. Не помог и продажный телохранитель бизнесмена, потому что его мозги давным-давно ветром выдуло. Идиот… Если бы он тебя кончил или не трогал вообще, тогда у нас еще оставался шанс… Кстати, как ты вышел на меня?

Я надменно хмыкнул и охотно дал все требуемые пояснения:

– Было много причин – во-первых, тот неурочный визит, который едва не стоил тебе жизни; во-вторых, отсутствие милицейских кордонов по городу и окрестностям, а ведь дело вел ты; а в-третьих, я не был на сто процентов уверен в твоем участии и решил наведаться в загородный домик после того, как ваши оперативники освободили мою постель от остывшей Насти. Вот тогда-то мне и улыбнулась удача. – Я заметил, что произвел на противника выгодное впечатление, но не стал останавливаться на достигнутом. – Если бы не тупоголовый Шрам, все окончилось бы гораздо раньше. Между прочим, мне сейчас вспомнилась та аппетитная задница, которую ты долбил на втором этаже горной избушки – что-то есть знакомое во всем облике дамы, несмотря на то что она яростно прикрывалась подушкой…

Прелясковский громко и угрожающе заорал:

– Заткнись! Молчи, паскуда…

– Не надо нервничать, – спокойно ответил я, высокомерно поглядывая на скрюченный указательный палец, чья напряженная фаланга нервно замерла у спускового крючка, – лучше объясни, зачем ты кончил Андрея?

Мент перевел сбившееся дыхание и немного сбивчиво заговорил:

– Этот тупорылый идиот решил, что он самый крутой на всем белом свете, и принялся меня шантажировать – ведь ему было прекрасно известно, кто я. Ялта – город маленький, а самое главное… Зачем он мне такой нужен? Тем более он прекрасно понял, кто…

Гнусный ментяра на какие-то несколько секунд замялся, и мне пришлось прийти на помощь – закончить за него:

– …кто она. Ты это хотел сказать?

– Не важно, – отмахнулся от меня капитан, – главное, что когда Андрей получил у Кораблева деньги, то попытался с ними слинять, но человеческая жадность не имеет границ. Он разумно предположил, что я не знаю об этом, поэтому захотел стрясти с меня ту сумму, которую я обещал заплатить за выполненное задание. – Глаза говорящего заволокло пеленой, как будто он заново переживал волнительные минуты…

Оказалось, что Прелясковский назначил Андрею встречу в той самой избушке. Продажный телохранитель прибыл туда с заветным чемоданчиком на такси и вошел в дом. Сперва рассказал, как убивал меня с Аликом. Мент поверил и пригласил Андрея к поленнице – мол, там твоя доля. После чего пристрелил на месте и забросал дровами… Закончив разглагольствовать, капитан громко откашлялся и произнес:

– Ну что, удовлетворил свое любопытство?

Я кивнул и в свою очередь поинтересовался, не отводя взора от ствола:

– Ну, со мной понятно – я давний кандидат в покойники, а как же он? – Моя рука вытянулась в сторону онемевшего Фролова. – Прокурор ведь ни при чем.

– На данном этапе он слишком много знает, – улыбаясь, ответил Артур, – так что с ним вопрос ясный. Между прочим, неплохо бы получить назад денежки. – Последняя фраза прозвучала в приказном тоне, не терпящем никакого возражения. – Подай мне чемоданчик.

Мои пальцы уже нащупали удобную ручку заграничного атташе-кейса, стоящего у письменного стола.

Но прежде чем отдать требуемое противнику, я назидательно произнес:

– Зря ты так – этот саквояж не принесет тебе счастья. Послушай доброго совета – как можно дольше не открывай крышку.

Проговорив это, я передал кейс оперу.

Вопреки сделанному мной предупреждению капитан захотел сразу же заглянуть внутрь, на какой-то миг упустив меня из виду.

Воспользовавшись любезно предоставленной мне возможностью, я рванулся вперед, но тут же был остановлен на полдороге.

Пистолетное дуло изрыгнуло из себя яркую вспышку порохового пламени, а затем прозвучал оглушительный шум выстрела.