Лариса ждала за столиком в кондитерской. Она заказала любимые эклеры Рената.

– Шоколадные? – обрадовался он, усаживаясь напротив.

Запах шоколада теперь ассоциировался у него с Варей. Лариса уловила его мысль и с усмешкой кивнула.

– Ну, как, проведал затворницу?

– Это мой долг. Я отвечаю за нее. С каких пор тебя раздражает забота о клиенте?

– Вовсе не раздражает. Если это просто забота.

– Не начинай!

Она не успела ответить. Официантка принесла чайник с чаем и чашки. Ренат набросился на еду, забыв поинтересоваться, зачем Лариса ездила на кладбище.

– Вкусно?

Он поднял голову и оторопело уставился на нее.

– У тебя помрачение рассудка, – спокойно констатировала она. – В нынешних обстоятельствах это опасно.

Ренат жевал эклер, не понимая, о чем она говорит. Помрачение? Это у него помрачение? Пусть на себя посмотрит. Ему захотелось плюнуть на все, забрать Варю и укатить с ней куда-нибудь на острова. К черту дурацкое расследование! К черту душеспасительные разговоры! К черту этот мрачный город с его призраками!

Лариса выложила на скатерть фотографии из конверта, присланного неизвестным заказчиком, и сухо осведомилась:

– Ты намерен отрабатывать гонорар?

– Я не могу разорваться! – вскипел Ренат. – Мы ищем причину смерти Краснова или занимаемся снимками столетней давности? Человеку сегодня плохо!

Лариса ткнула пальцем в фигуру девушки на фоне Михайловского театра.

– Нам заплатили большую сумму за информацию об этой особе.

– Заказчик не конкретизировал нашу задачу.

– Он был уверен, что мы догадаемся!

– Варе грозит серьезная опасность, а эта барышня давно скончалась, – возразил Ренат. – Сначала надо помочь живым, потом заниматься мертвыми.

Он отодвинул от себя снимки и раздраженно фыркнул. Лариса молча убрала фотографии в сумочку.

– Ты что-то говорила о Ксении Блаженной…

– Монограмма на обороте оригиналов составлена из букв К и Б.

До Рената не доходил смысл ее слов. Он не связывал петербургскую святую со снимками из конверта.

– Да что с тобой? – вспылила Лариса. – Не тормози!

– Я не выспался, у меня болит голова. И вообще, надо проследить за Мадленой Красновой.

– Знаешь, кто еще похоронен на Смоленском кладбище? Казимир Бернацкий. Собственно, даже не один, а двое.

– Двое? – моргал Ренат.

– Вот именно. Умерли они в разное время: первый в тысяча девятьсот шестнадцатом году, а второй пять лет назад.

– Бернацкий! Как я сразу не понял? Ты имеешь в виду…

– Полагаю, второй и есть отец Вари. Мне Ксения Блаженная подсказала. Если бы не она, мы бы еще долго ходили кругами. Обе могилы ухоженные, видно, что кто-то их посещает. Догадываешься, кто?

– Постой… – на лице Рената застыло недоумение. – Существуют же однофамильцы…

– Не надо было тебе смотреть в глаза Горгоны, – усмехнулась Лариса. – Совсем мозги отшибло. Не бывает таких совпадений! Спроси у Вари, где похоронен ее отец, и все встанет на свои места. Лично мне и так ясно.

– Что тебе ясно?

– Ксения Блаженная – К и Б. Казимир Бернацкий – тоже К и Б.

– Это распространенные инициалы, – возразил Ренат.

– Держу пари, отчество Вари – Казимировна. Она показывала тебе свой паспорт?

– Нет. Зачем?

– А ты попроси, чтобы показала.

– Монограмма на обороте снимков не обязательно состоит из инициалов, – вяло отбивался он. – Это могут быть любые буквы.

– Вернер бы поставил тебе двойку! Ты не видишь подсказок, не чувствуешь связи между событиями. Сначала кто-то присылает нам старые фотографии, потом является Варя…

– После того не значит вследствие того.

– Ксения Блаженная была провидицей, она указала направление, в котором надо двигаться.

Ренат смешался и решил взять паузу. Он достал гаджет и загрузил страничку с информацией о Ксении. Строчки плыли перед глазами, головная боль усилилась.

– По-твоему, фотографии имеют отношение к Варе?

– Скорее, к ее прапрадеду, – кивнула Лариса. – Вот, смотри, – она протянула Ренату смартфон с выведенным на экран снимком плакальщицы и увеличила фрагмент с надписью. – Читай.

– Я не понимаю…

– А вот еще! – Лариса пролистнула пальцем снимок и показала вторую могилу с урной на постаменте. – Кстати, этими захоронениями интересовалась не только я. Там крутился какой-то мужчина в темных очках, похожий на сыщика. Он пришел на кладбище с определенной целью: разыскать могилу Вариного отца…

* * *

Сотрудник банка не сразу согласился показать Южину запись с камеры напротив мастерской Марея. Пришлось пустить в ход служебное удостоверение.

– Возможно, произошло убийство, – наседал детектив.

– Назовите примерное время…

Южин сказал, что хочет просмотреть ночную запись.

– Ночью все кошки серы, – пошутил охранник. – Начальник по безопасности второй год обещает нам обновить технику. Так что в кадре вы увидите силуэты, не более. Тут разные людишки по ночам шастают: подростки, бабульки с собаками, пьяные.

– Собак выгуливают по ночам?

– Если приспичит, то куда деваться. Моя мама держит пуделя, который привык опорожняться после полуночи. Хочешь не хочешь, иди. Когда я дома, это моя обязанность.

– Сочувствую.

Охранник вывел на монитор запись, и Южин уставился на экран. Качество съемки было ужасным. В темноте мелькали фигуры людей, но кто из них заходил в мастерскую, не разглядишь. Обзор камеры, как назло, не захватывал двери.

– Чуть-чуть не дотянула! – с досадой воскликнул сыщик.

Он обратил внимание на силуэт женщины в длинном платье и платке. Она двигалась к входу в мастерскую. А дальше – оставалось только домысливать.

– Черт!

– Я же предупреждал, – отозвался сотрудник банка.

– По ходу, это женщина?

– Судя по всему, да. Мужчины так не одеваются.

– Можно поспорить, – возразил Южин и попросил увеличить изображение.

– Бесполезно. Темнотища, ничего не разберешь…

– Ладно, сбрось мне на телефон эту ночную бабочку.

Пока парень производил нехитрую операцию, Южин нетерпеливо постукивал носком ноги по полу.

– Ночные бабочки скорее раздеты, чем одеты, – хохотнул охранник. – Это монашка, а не путана.