Катя долго блуждала по городу, но к концу дня все-таки нашла то, что ей нужно. Бригадир сказал ей, что оторвать сейчас от дела своих рабочих не может. Но у него двое свободных гастарбайтеров, молодых таджиков, и руки у них вроде бы растут, откуда надо. При этих словах Катю передернуло. Она панически боялась приезжих из бывших республик, часто видела сюжеты о них в криминальной хронике, холодела под их плотоядными взглядами. Но ничего не попишешь. Ее план был именно таков, что без них просто никак. Другого, более приемлемого плана не имелось. Ничего, в саду у Лики тоже было страшно, однако пережила.

Катя взялась за работу. Бабка Шура от перспективы ремонта не то, чтобы пришла в восторг, но и отказываться не стала, ведь раз Катя делает ремонт за свои деньги, значит, у нее серьезные намерения, значит, одиночество Шуре не грозит. Да и кому не хотелось бы хоть на старости пожить в уютно отделанной квартире? Катя обещала, что процесс сделает максимально щадящим, и от звуков, рассекающих пополам черепную коробку, старушка не окочурится. Работать парни будут в строго определенные часы, а в особенно шумные моменты бабушка может гулять во дворе. Шура, тысячу лет не видевшая, что такое ремонт, верила.

По отношению к Кате она переменилась, стала лаково заглядывать в глаза, отчего девушке становилось совсем уж муторно. Глупая бабка олицетворяла собой серьезную помеху на пути к одной важной промежуточной цели, она раздражала все сильнее. Нельзя сказать, что Катя ее возненавидела, но и жалостью к старушке тоже не пахло. Да и какая может быть жалость к этому абсолютно никчемному, бесполезному существу? Шура вредная, капризная старуха, как только Катя поселится у нее, она еще покажет, на что способна, она еще высосет из нее все соки, вытянет всю жизненную энергию. Но нет! Это как раз в планы Кати не входило, свою энергию она прибережет для другого.

Через некоторое время Катя поняла, что ненавидеть старуху не обязательно, вполне достаточно брезгливости и обычной человеческой неприязни.

С Димочкой все обстояло не просто, встречаться им стало негде. В будни, когда дяди не было дома, Димочка тоже работал, а по выходным Борис последнее время, как назло, либо сидел дома, либо уезжал, но ненадолго, не предупреждая, когда вернется. Им однажды удалось вырваться в лес, на пикник, чтобы пожарить куриные крылышки, и там любовникам удалось побыть вместе. Но что это была за близость? Не то это все, не то. Не о таком блаженстве с Димочкой мечтала Катя. Не в кустах, где звенят комары размером с воробья, не на колючей подстилке.

Согласно своему плану, Катя решила начать ремонт с кухни. В принципе было все равно – свою работу гастарбайтеры все равно до конца не доведут.

Катя встретилась с рабочими, молодые парни, очень неопрятные, с масляными черными глазами, девушку разглядывали беззастенчиво, и она вся съеживалась от этих похотливых смотрин. Они осмотрели кухню, поспорили, что начинать нужно не отсюда и вообще не так, но тут же были поставлены на место. Делайте, что велено, получайте деньги. И никаких споров. Терпеть их присутствие больше недели в Катины планы не входило. Выяснить их место жительства не составило никакого труда, ничего не подозревающие гастарбайтеры легко позволили проследить их путь до своего логовища.

Работяги не заметили, когда Катя села с ними в один автобус, и как вышла на той же остановке, они тоже не видели. Жили они в жуткой трущобе, на самой окраине, в доме барачного типа, зато в отдельной однокомнатной квартире. С виду даже и не понятно было, что в этом доме еще живут люди, на втором этаже окна выбиты, квартиры там явно пустовали. Видимо, строение, все трещащее по швам, было предназначено под снос. Это очень хорошо, может, у них и вовсе соседей нет, а значит, здесь ее никто не увидит.

На все про все Катя дала себе несколько дней. Во-первых, дом, где жили таджики, действительно могут начать рушить не завтра, так послезавтра, и они переселятся в какое-нибудь общежитие – кто их знает? Тогда и план усложнится в исполнении. В общагу незаметно не проникнешь. А пока ей везет, и даже очень везет, нельзя испытывать фортуну на долготерпение. А вдруг ей наскучит, и она повернется к Кате спиной?

Сделать копии с ключей от логова таджиков тоже оказалось совсем не сложно, правда, противно было прикасаться к провонявшей потом одежде. Но риска никакого: пока таджики работали, Катя сделала дубликат. Но какая умничка! – в мастерскую сама не пошла, попросила Лику. Никто, ни один мастер в этом городе не должен опознать в Кате девушку, которая заказывает дубликат ключа.

Реализация плана требовала не только хитрости, тщательного продумывания каждой детали, но и серьезного напряжения и концентрации всех внутренних сил. И для того, чтобы все осуществить, не обязательно ненавидеть бабку. Надо подходить к проблеме более хладнокровно и расчетливо. У Кати есть цель. Шура составляет проблему в ее достижении. Вот и все. Больше ничего.

Катя прошлась по магазинам и купила вещи, которые ей требовались. Незаметно украла перчатки одного из работяг, хорошенько измазанные каким-то раствором. Из пачки денег, которые она получила от Лики в качестве гонорара, Катя изъяла 60 тысяч рублей. Когда Лика передала ей пакет, Катя денег не пересчитывала, просто спрятала в ящик со своим нижним бельем. Теперь отсчитывать купюры придется, никуда не денешься, и она сделала это, предварительно надев перчатки. На деньгах не должно остаться никаких ее следов.

В подземном переходе она купила два совершенно разных, дешевеньких паричка: один иссиня-черный с закрученными косичками, другой блондинистый, с волнистыми локонами. Оба были полной противоположностью и цвету волос, и прическе, которую носила Катя.

Нервное напряжение, наконец, достигло своего предела. Катя чувствовала, что еще день-два, и она не сможет сделать того, что задумала. Как она ни старалась представить все в свете «решения проблемы», но получалось с трудом. Тут, кроме расчета, нужны силы. И силы немалые.

Как будто для того, чтобы придать их, позвонил Димочка. Позвонил вроде просто так, но голос был невеселый, даже правильнее сказать, раздраженный. На Катин вопрос рассказал, что вчера чуть не подрался со своим соседом по комнате.

– Ну и выродок! – возмущался Дима. – Мало того, что он напился, так еще попытался закурить косяк прямо в комнате. Я начал на него орать, потребовал, чтобы он шел курить куда-то в другое место, он полез в драку… В общем сцена была еще та. Хорошо, что ребята заглянули из соседней комнаты, услышали крики, а то бы все это в полиции закончилось или в «скорой».

– Какой ужас, – только и смогла ответить Катя.

– Да не то слово! – воскликнул Димочка. – Надо на фиг переезжать оттуда. Поможешь мне с переездом? Ну, там по дому что-то сделать, если будет нужно?

– А куда переезжать, ты уже определился? – осторожно спросила девушка.

– Кроме как в домик к нашей главбухше, пока некуда, – ответил Дима.

– Конечно, – сказала Катя и подумала, что к главбухше он переедет только через ее труп.

На следующее утро Катя проснулась с пониманием того, что день настал. Либо она сделает это сегодня, либо не сделает никогда. И тогда ей останется плыть по течению волн, туда, куда они ее понесут. И когда-нибудь эти волны, устав гонять взад-вперед никчемную обузу, выкинут ее на берег, как дохлую рыбину. Несчастную, с разбитым сердцем, задыхающуюся от безысходности и отчаяния.