Костя решил снова спрятаться за пень, когда полицейский начал оглядываться по сторонам, оценивая обстановку вокруг. Затем, удостоверившись, что поблизости, видимо, никого больше нет, он зашел за порог дома Григория, даже не обратив внимания на открытую дверь перед своим носом.

Когда же фигура Макса скрылась в дверном проеме избы, Костя решил воспользоваться своим шансом. Он высунулся из своего укрытия, после чего тихо двинулся вокруг дома, огибая полицейскую машину. Когда окна дома перестали выходить на его сторону, журналист быстро поспешил к тропе, затем пустившись бежать в сторону главной дороги.

В конце концов бегун выдохся. Костя никогда не был спортсменом, откровенно говоря, даже притворяясь еще большим слабаком, особенно в детстве, чтобы в школе его особо не заставляли напрягаться. Видимо, это дало свои плоды, когда впервые за столь долгие годы ему пришлось пробежаться. Он остановился и вцепившись рукой в дерево, согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Страх отходил, в головной центр начали поступать мысли. Немного передохнув, журналист вышел на дорогу. Он более-менее пришел в себя. Не став раздумывать лишний раз, Костя направился в сторону библиотеки, напрочь забыв о Григории, полностью сконцентрировавшись на своей цели.

Макс вошел в избу с мыслью, что этот старых хрыч его уже окончательно достал. Было не счесть сколько раз Максу приходилось приезжать к Григорию из-за каких-нибудь пакостей этого старика-инвалида. Каждый раз, когда это происходило, полицейский всегда желал ему скорейшей, но мучительной смерти.

— Чего приехал? — спросил Григорий таким тоном, словно перед ним стоял не полицейский, а нашкодивший мальчишка в детском костюме полисмена.

— Поступили жалобы на звуки стрельбы, — ответил Максим пытаясь сохранять спокойствие. На самом деле никто сегодня не жаловался, просто сидя в своей машине и распивая остывший утренний кофе, он услышал выстрелы, а поскольку это не первый раз, когда старик берется за ружье, то сразу сообразил куда нужно ехать. — Снова напился?

— Не твое дело, — ответил старик с ухмылкой.

— Вообще-то еще как мое! — разозлился полицейский не на шутку. — Ты тут единственный, кто нарушает правопорядок старикан! Это тебе не игрушки!

Только сейчас, оглядевшись по сторонам, Максим понял, что не видит злополучного ружья, хотя приехал он с твердым намерением его окончательно отобрать.

— Где твое ружье?

Григорий промолчал.

— Ты же знаешь, что я ведь тебе из жалости только ружье это не отбирал. Тебе до того, как мозги отшибло, нравилось охотиться. Помню батя мой с тобой порой любил этим заниматься. А ты, неблагодарный, кого сегодня отстреливал? Ворон или белок? — Максим улыбнулся. — Чет ты не разговорчивый сегодня. Впервые такое вижу на своем веку, чтобы сам Гришка не кричал во всю глотку на каждого вошедшего в его хоромы.

Григорий продолжал молчать, пока злость капля за каплей заполняла его небольшую чашу терпения.

— Ты мне скажи, почему ты всегда был таким старым хрычом, м? Помнишь, когда я был маленький, мы с пацанами любили тебя побесить?

— Помню, — Григорий подавил злую улыбку, давая этому сопляку заговориться, чтобы дать фору журналисту на побег. — Как такое забудешь?

— Вот-вот, однажды мы тебе прямо через окно в избу эту же пробрался. Тогда ты меня так кочергой отколошматил, что даже родители приходили разбираться. Настучали, так сказать, тебе по твоей лысой старой башке, у меня ведь до сих пор шрамы на заднице остались.

— Ты заслужил, — произнес старик со злобной ухмылкой. — А будь моя воля, я бы тебе шею свернул еще тогда.

— Я знаю, — Макс наклонился перед стариком, чувствую свое превосходство над стариком. — Вот и жалей дальше.

Полицейский начал ходить по избе заглядывая в каждый угол и постоянно трогая свой пистолет за поясом.

— Ну и куда же ты спрятал свою пукалку?

Григорий мельком взглянул в сторону стола, но ничего не ответил. Максиму было лень разбираться с этим старым разгильдяем.

— Значит сделаем так, — начал он. — Если еще раз услышу выстрелы, то сразу отправишься за решетку в ближайший город, а перед этим я заберу у тебя эту коляску, чтоб ты там на холодном полу отсыпался. А потом тебя же в психушку заберут, я об этом позабочусь, ты уж поверь.

Григорий из последних сил держал себя в руках.

— Отлично, — заключил Максим. — По глазам вижу, что понял.

Макс решил направился к выходу. Григорий сообразил, что должен еще на какое-то время задержать этого молокососа, иначе он успеет нагнать Костю.

— Что там с Софией? — спросил старик вдруг.

Макс резко остановился и повернулся с озадаченным лицом.

— Откуда ты знаешь? — спросил он со злостью.

— Птичка напела, — ухмыльнулся старик.

— Я эту твою птичку, сука, на мясо пущу! — Полицейский грозно подошел к Григорию, заведясь как бешеный бык. — Я и не думал, что ты на старости лет решишь себе новых друзей завести! Кто тебе про нее рассказал!?

— Не твое дело! — вскричал Григорий, окончательно выйдя из себя. — Иди-ка, поищи ее лучше.

Макс был в шаге от того, чтобы ударить старика по его наглой роже, но что-то его внутренне остановило. Поэтому, поправив свою фуражку, он снова направился к двери, проклиная старого пердуна себе под нос.

«Надеюсь, он успел». — Понадеялся про себя Григорий, жалея, что так и не застрелил этого полицейского сопляка, когда была возможность, а вместо этого прикрепив ружье под столом. — «Но ничего, скоро все они получат по за слугам, я это чувствую».

Макс закрыл дверь избы и быстро сел в машину, пытаясь преодолеть приступ гнева. Для него лучшим средством, чтобы успокоить нервы, являлся сытный обед, когда желудок был забит до отказа.

— Ладно, — сказал он себе под нос. — Теперь к Игорьку, а то жрать хочу.

Он завел мотор машины, вырулил вокруг избы и поехал по той же дороге в сторону кафе. Григорий тем временем смотрел за ним изо окна, потирая свои руки. Когда машина скрылась за деревьями, то чувство мести, быстро сменилось на грусть. Грусть по единственному доброму человеку во всем этом гребаном мире старика-инвалида, который теперь находится в опасности. Григорий не выдержал и заплакал. Он давно этого делал, но ему становилось