– Хорошо. Мы с Морсби произведем вскрытие вечером.

Нэш сказал:

– Тут есть еще одна штука, доктор Гриффитс. МиссисСиммингтон говорила о каких-то порошках или о чем-то в этом роде, которые вы ейпрописывали…

Он замолчал.

Оуэн Гриффитс произнес вопросительно:

– Да?

– Не могла ли передозировка этих порошков бытьфатальной?

– Конечно, нет, – сухо ответил Гриффитс. –Ничего бы не случилось, даже если бы она проглотила их штук двадцать пять!

– Но вы однажды предупреждали ее, чтобы она непревышала дозу, так мне говорила мисс Холланд.

– О, это – да. Миссис Симмингтон была женщиной тоготипа, которые все принимают с излишком, – они воображают, что двойнойприем лекарства вдвое улучшит их состояние, а этого нельзя проделывать ни скаким лекарством, даже с фенацетином и аспирином, – это вредно для сердца.Но в любом случае об этом не следует думать как о причине смерти. Там былцианид.

– Ох, да я знаю. Вы просто не поняли, что я имел ввиду. Я лишь думал, что, совершая самоубийство, люди скорее выбирают приличнуюдозу снотворного, чем наедаются синильной кислоты.

– Ну да. Но, с другой стороны, синильная кислота болеедраматична и более чем достаточна для такого фокуса. С барбитуратами, напротив,жертву можно привести в чувство, если прошло не слишком много времени.

– Понятно; спасибо, доктор Гриффитс.

Гриффитс откланялся, и я попрощался с Нэшем. Я медленнонаправился на холм, домой. Джоанна отсутствовала или, по крайней мере, неподавала знака о присутствии, а на телефонной подставке красовался загадочныймеморандум, нацарапанный то ли для Патридж, то ли для меня:

«Если позвонит доктор Гриффитс, то я не смогу пойти вчетверг, но ухитрюсь, пожалуй, в среду или в пятницу».

Я вздернул брови и прошел в гостиную. Я уселся в самоеудобное кресло (по-настоящему удобным не было ни одно из них, все они имелислишком прямые спинки и напоминали о покойной миссис Бэртон), вытянул ноги ипопытался обдумать все как следует.

С внезапным раздражением я вспомнил, что приход Оуэнапрервал мою беседу с инспектором и что тот упоминал о других возможныхподозреваемых.

Я хотел знать, кто они такие.

Возможно, одна из них – Патридж? В конце концов, изрезаннаякнига найдена в этом доме. И Агнес, ничего не подозревая, могла быть сраженасвоей руководительницей и наставницей. Нет, исключить Патридж нельзя.

Я закрыл глаза. Я, сосредоточившись, размышлял. Кроткая, хрупкаямаленькая Эмили Бэртон? Что в действительности имеется против нее? Загубленнаяжизнь? С детства жестко руководимая и подавленная? Слишком многих жертвтребовали от нее?.. Ее странное отвращение к обсуждению чего-либо «не слишкомкрасивого»? А вдруг это в действительности означает, что она крайне озабоченаподобными темами… Не слишком ли я увлекаюсь фрейдизмом? Я вспомнил, как однаждыврач рассказывал мне, что бормочут кроткие старые девы под наркозом, – дляврача это было открытием! «Вы бы и не подумали, что они знают подобныеслова!..»

Айми Гриффитс?

Ее, конечно, ничто не подавляет и не «сдерживает». Бодрая,мужеподобная, удачливая. Ее жизнь полна и насыщенна. Но миссис Дан-Кэлтропсказала: «Бедняжка!»

И было что-то… что-то… какое-то воспоминание… А! Вспомнил.Оуэн Гриффитс говорил что-то такое: «Была краткая эпидемия анонимных писем насевере, где я имел практику».

Уж не была ли это работа Айми Гриффитс? Конечно, возможно исовпадение. Две вспышки той же болезни.

Минутку. Там же нашли автора писем. Гриффитс говорил обэтом. Школьница.

Внезапно стало холодно – должно быть, сквозняк от открытогоокна. Я неловко повернулся в кресле. Почему вдруг я ощутил головокружение итревогу?..

Продолжим размышления. Айми Гриффитс? Возможно, именно она,а не та, другая, девушка писала письма? И Айми переехала сюда и снова взяласьза свои фокусы. И именно поэтому Оуэн Гриффитс выглядит столь несчастным изаезженным. Он подозревает. Да, он подозревает…

Мистер Пай? Нет, как бы то ни было, очень милый маленькийчеловечек. И все же я мог представить его устраивающим все это дело, смеющимся…

Та записка на подставке для телефона в холле – почему яупорно думаю о ней? Гриффитс и Джоанна – он сражен ею. Нет, не потому запискатревожит меня. Там было что-то еще…

Ощущения мои расплылись, я почти засыпал. Я по-идиотскиповторял про себя: «Нет дыма без огня. Нет дыма без огня… Это… это все связаномежду собой…»

А потом я шел по улице с Меган, а навстречу шла ЭлсиХолланд. Она была в наряде невесты, и люди шептали: «Она собирается наконец-тозамуж за доктора Гриффитса. Конечно, они годами встречались тайно…»

Затем мы оказались в церкви, и Дан-Кэлтроп читал службу налатыни.

А в середине ее миссис Дан-Кэлтроп вскочила и энергичнозакричала: «Это нужно прекратить, я вам говорю! Это нужно прекратить!»

Минуту или две я не мог понять, то ли я еще сплю, то ли ужепроснулся. Потом мои мозги прояснились, и я обнаружил, что нахожусь в гостиной«Литтл Фюрц» и что миссис Дан-Кэлтроп, вошедшая через окно, стоит передо мной,произнося с нервным напором:

– Это нужно прекратить, я вам говорю!

Я вскочил.

– Прошу прощения, – сказал я. – Боюсь, язадремал. Что вы сказали?

Миссис Дан-Кэлтроп свирепо хлопнула кулаком по ладони другойруки.

– Это должно быть прекращено. Эти письма! Убийство!Нельзя допустить, чтобы невинных детей вроде Агнес Вуддел убивали!

– Вы совершенно правы, – сказал я. – Но каквы предполагаете это остановить?

Миссис Дан-Кэлтроп заявила:

– Мы должны что-то сделать!

Я улыбнулся – возможно, несколько снисходительно.

– И что мы должны сделать, что вы предлагаете?

– Нужно все выяснить! Я утверждала, что в нашемместечке нет безнравственности. Я ошибалась. Она есть.

Во мне вспыхнула досада.

– Да, дорогая, – сказал я не слишкомвежливо. – Но что вы намерены делать?

Миссис Дан-Кэлтроп сказала:

– Положить конец всему этому, разумеется.

– Полиция сделает это лучше.

– Если Агнес смогли вчера убить, их действиянедостаточно хороши.

– Значит, вы лучше их знаете, что делать?

– Ничуть. Я не знаю вообще ничего. Именно поэтому янамерена вызвать специалиста.