Дорога была пустынна. Никто в Лимстоке не выходит из домапосле наступления темноты. Первые дома были прямо передо мной, и среди нихбезобразно торчало здание Женского института. Оно смутно вырисовывалось вслабом свете звезд, и что-то побудило меня подойти и взглянуть на него. Незнаю, возможно, я уловил мельком неясное движение, словно бы какая-то фигурапроскользнула в калитку; если так, то движение это было настольконеопределенно, что не отложилось в моем сознании, однако я внезапно ощутилнечто вроде непреодолимого любопытства к этому месту.

Калитка была слегка приоткрыта; я распахнул ее и пошел водвор. Короткая тропинка и четыре ступеньки вели к двери.

Я постоял мгновение в нерешительности. В самом деле, зачем яздесь? Я не знал; но тут внезапно, совсем рядом, я услышал шелест. Как отшелкового дамского платья.

Я резко повернулся и обогнул угол здания, направляясь туда,откуда донесся звук.

Я никого не увидел. Я пошел дальше и обогнул следующий угол.Теперь я был позади дома. И вдруг, в двух футах от себя, я увидел открытоеокно.

Я подкрался к нему и прислушался. Я ничего не услышал, но толи почувствовал, то ли угадал, что внутри кто-то есть.

Моя спина еще не окрепла настолько, чтобы заниматьсяакробатикой, но я ухитрился подтянуться и перевалиться через подоконник. Ксожалению, я изрядно нашумел.

Я постоял внутри, у окна, вслушиваясь. Потом шагнул, вытянувперед собой руки. И тут же услышал слабый звук впереди, справа.

В кармане у меня был фонарик, и я включил его.

Мгновенно прозвучал низкий, отчетливый голос:

– Уберите это!

Я тут же повиновался, поскольку мне и секунды непонадобилось, чтобы узнать лейтенанта Нэша.

Он взял меня за руку и провел через дверь в коридор. Здесь,где не было окон и никто снаружи не мог заметить наше присутствие, он включилсвет и посмотрел на меня скорее печально, нежели сердито.

– Вы могли получить по голове в ту минуту, мистерБартон.

– Простите, – сказал я виноватым тоном, – ноу меня возникло подозрение, что здесь что-то неладно.

– Возможно. Вы что-то видели?

Я колебался.

– Я не уверен, – сказал я наконец. – У менябыло смутное ощущение, что я видел кого-то, крадущегося к калитке, но я не могусказать, что я действительно видел кого-то. Потом я услышал шорох за углом, сэтой стороны здания.

Нэш кивнул.

– Все верно. Кто-то прошел вокруг дома перед вами. Он –или она – остановился возле окна, потом быстро ушел. Вас услышал, я полагаю.

Я еще раз извинился.

– А вы здесь с какой целью? – спросил я.

Нэш ответил:

– Я основываюсь на мысли, что сочинитель анонимок неможет прекратить писать эти письма. Она знает, что это опасно, но будетпродолжать. Это вроде жажды пьяницы или наркомана.

Я согласился.

– Видите ли, мистер Бартон, я предполагаю, что оназахочет, чтобы письма выглядели как можно более одинаковыми. У нее естьвырезанные страницы из книги, и можно продолжать составлять письма из тех слов.Но конверты представляют сложность. Она захочет отпечатать адрес на той жесамой машинке. Она не может рисковать и использовать другую машинку или написатьадрес от руки.

– Вы всерьез думаете, что она будет продолжать спрежним энтузиазмом? – спросил я недоверчиво.

– Да. И могу держать пари на что вам будет угодно – онаполна уверенности. Они же всегда тщеславны, как дьявол, эти люди! Ну вот, я ивычислил, что эта особа явится в институт после наступления темноты, чтобыдобраться до машинки.

– Мисс Гинч, – сказал я.

– Возможно.

– Вы все еще не знаете?

– Я не знаю.

– Но подозреваете?

– Да. Но кто-то очень хитер, мистер Бартон. Кто-тознает все правила этой игры.

Я мог представить ту сеть, которую Нэш раскинул вокруг. Я несомневался, что каждое письмо, написанное любым из подозреваемых, отправленноепо почте или доставленное вне ее, немедленно исследуется. Рано или позднопреступника накроют, допусти он хоть малейший просчет.

В третий раз я извинился за свое усердие и нежелательноеприсутствие.

– Да ну, – философски бросил Нэш, – в другойраз повезет.

Я вышел в ночь. За моей машиной смутно виднелась чья-тофигура. К моему изумлению, я узнал Меган.

– Привет! – сказала она. – Я так и думала,что это ваша машина. А что вы здесь делаете?

– А вы что здесь делаете? Это куда интереснее, –сказал я.

– Я гуляю. Я люблю гулять по вечерам. Никто тебя неостанавливает и не говорит глупостей, и я люблю звезды, и все как-то лучшепахнет, и обычные вещи так странно выглядят.

– Это все я, безусловно, допускаю, – сказаля. – Но только кошки и колдуньи бродят в темноте. О вас беспокоятся дома.

– Нет. Они никогда не беспокоятся о том, где я или чтоя делаю.

– А как вообще ваши дела? – спросил я.

– Все в порядке, похоже.

– Мисс Холланд присматривает за вами после всего этого?

– Элси в норме. Ничто не поможет ей перестать бытьполной дурой.

– Жестоко… но похоже на правду, – сказал я. –Забирайтесь в машину, я отвезу вас.

Меган ошиблась, сказав, что ее отсутствия никогда незамечают.

Симмингтон стоял на крыльце, когда мы подъезжали. Онвсмотрелся в машину.

– Эй, Меган тут?

– Да, – сказал я. – Я доставил ее домой.

Симмингтон сказал резко:

– Ты не должна уходить таким образом, ничего не сказавнам, Меган. Мисс Холланд очень о тебе беспокоилась.

Меган что-то невнятно пробормотала и прошествовала мимо негов дом. Симмингтон вздохнул:

– Взрослая девушка – большая ответственность, особеннокогда нет матери, чтобы присмотреть за ней. А школу она уже переросла, мнекажется.

Он посмотрел на меня как-то подозрительно.

– Полагаю, вы учили ее водить машину?

Я рассудил, что лучше оставить его с этой мыслью.

На следующий день я продолжал сходить с ума. Оглядываясьтеперь назад, я действительно не могу найти другого объяснения.