Уже тогда я поняла, что Хартли не совсем тот человек, закого мы его принимаем. Он ведь расспрашивал обо мне бармена, а такой агент, какФлосман, никогда не стал бы этого делать, чтобы опять-таки себя не выдать.Многое стало ясно, после того, как я получила второе письмо. Очевидно,подозревавший настоящего Флосмана американец следил за ним. И поэтому оказалсяв коридоре перед моей каютой, когда из нее вышла горничная, подложившая второеписьмо.

Именно это обстоятельство меня более всего и смущало. ВедьХартли был в коридоре и должен был точно знать, кто именно выходил из моейкаюты. Но он допустил ошибку, посчитав, что девушка не может принести письмоФлосмана. И тогда я подумала, что Хартли и является настоящим Флосманом.

— А откуда вы узнали, что он был в это время вкоридоре?

— У входа стоял Роберто, терпеливо ожидавший моеговозвращения. Он видел, как мимо прошел Хартли. Когда он мне это рассказал, ясразу отвела кандидатуру Хартли. Если он настоящий Флосман и сам принес второеписьмо, то почему он не уходит с другой стороны, а предпочитает пройти мимоРоберто, которого отлично было видно из коридора? Значит, Хартли не стольволновало, что кто-то узнает о его нахождении в коридоре. Значит, в этот моментон не подозревал о письме и не знал, что мне его принесли.

После убийства Хартли все стало на свои места. НастоящийФлосман понял чуть раньше меня, что именно делает Хартли на корабле. Он сумелпросчитать действия американца и в нужный момент убрать его, Мы недооценили исотрудников местной резидентуры ЦРУ. Очевидно, они также искали Флосмана, и приехавшемуиз Европы Хартли попалось на глаза это объявление. Видимо, американцы такжезнали о пароле чешских разведчиков. Но для Хартли эта поездка закончиласьпечально.

Оставались три человека: Кратулович, Суарес и Консальви.Чувствуя вашу нелюбвь к стареющему жуиру Консальви, я приглядывалась именно кнему. Нужно сказать, что объективно вы были даже правы. Он вызывал гораздобольше подозрений, чем остальные. Во-первых, этот трюк с женщиной. Он все времябыл рядом с ней. И я могла представить, что вы были правы, когда подозревалиего. Действительно, настоящий Флосман мог придумать такой оригинальный трюк.Познакомиться с женщиной, оказавшейся его соседкой и представить дело так,будто они прибыли на судно вместе. Мы ведь не стали бы подозревать пару влюбленных,считая, что Флосман обязательно должен быть один на корабле. Ну, во-первых,девица явно не подходила на роль влюбленной пассии. А во-вторых, Консальвиособенно и не скрывал того обстоятельства, что познакомился с дамой именно дляприятного времяпровождения.

И вот здесь ваша логика вас подвела. Вы считали, что онухаживает за девицей, чтобы создать себе алиби. А я видела, как он бравируетэтими отношениями. Настоящий Флосман никогда бы не стал этого делать, стараясьне привлекать к себе особого внимания. Но сеньор Консальви, очевидно,принадлежит к тому довольно распространенному среди мужчин типу, который готовохотиться за любой мелькнувшей юбкой, и более всего на свете ценит количествоодержанных побед. Именно поэтому, чтобы произвести на меня впечатление, он ирассказал о том, как сеньор Хартли расспрашивал обо мне бармена. После убийстваХартли я сразу убрала из числа подозреваемых Консальви. Настоящий Флосман нестал бы демонстрировать мне, что мог заинтересоваться хоть какими-то словамисвоей будущей жертвы.

Но окончательно мое убеждение в том, что Консальви неявляется Флосманом, созрело в тот самый момент, когда я получила второе письмо.Подозрение пало на Хартли, но узнав, что он ушел из коридора, пройдя мимоРоберто, я вспомнила об остальных. Суарес сидел в баре, у него было алиби.Кратулович ушел в город. А Консальви, словно нарочно, чтобы подставиться поднаше подозрение, вернулся за зонтиком. Но ведь само письмо принес другойчеловек. Зачем Консальви, если он действительно Флосман, подставлять самогосебя под подозрение? Логичнее было бы обеспечить себе абсолютное алиби, котороеоказалось лишь у двоих людей на корабле — Суареса и Кратуловича. Тем более, чтосамо письмо было написано на испанском языке. Тогда я стала размышлять, почемупервое письмо написано по-английски, а второе по-испански. Флосман хотелпродемонстрировать свои лингвистические способности? Но, убедившись в том, чтово время получения письма у всех троих было алиби, я поняла, что подлинныйФлосман сознательно написал второе письмо на другом языке, чтобы его могпрочесть курьер, с которым он отправил это письмо ко мне.

Ведь второе письмо при желании можно было принять и залюбовное послание. К сожалению, я не знала, кто именно принес письмо Флосмана,и это послужило гибелью несчастной девушки. Но должна признать, что вашанаходка с Лаурой, которая относила письмо Консальви к его подружке помогла мнеразгадать и эту загадку. А сам Консальви к этому времени уже окончательнопорвал со своей подружкой. Она принадлежит к категории профессионалок и,очевидно, требовала гораздо более материальных вещей, чем простое кувыркание впостели. Тогда Консальви и переключился на Лауру, где вы его и нашли. Послетого, как вы сообщили ему о появившемся на судне комиссаре Рибейра, он и решилсбежать.

— Но почему он сбежал?

— Вы ведь помните, что сказал помощник Рибейры обисчезнувшем Консальви. Он назвал его типичным аферистом. Вы увидели в этихсловах подтверждение ваших подозрений. Я нашла в них подтверждение своейуверенности в том, что Консальви не Флосман. Если хотите, вы убедили меня еще всамом начале путешествия, когда сказали о такой нематериальной вещи, как запахкожи. Если помните, вы тогда сказали, что Консальви не похож на торговца кожей.Он им действительно не был. Но Флосман не стал бы так откровенно ухаживатьсначала за одной, а потом за второй женщиной и убивать третью, понимая, чтоподозрения прежде всего падут на него. Консальви был не Флосманом. Он былпросто мелким аферистом, сбежавшим с корабля, боясь разоблачения.

— Но это все пока только предположения, — напомнилБлагидзе, — кто же тогда настоящий Флосман?

И, словно в ответ на его слова, в дверь постучались.Благидзе хотел достать оружие, но Марина отрицательно покачав головой, показалаему на дверь ванной комнаты. Он поднялся и, стараясь не шуметь, прошел туда,неплотно прикрыв дверь. Она подошла к входной двери и повернула ключ.

На пороге стоял Гальвес. Он улыбался.

— Я все сделал, как вы сказали, — сказалРобер-то, — он наверняка придет сюда. Я написал ему все, как вы сказали.

— Хорошо, — кивнула Чернышева, — теперь ждитеменя в своем номере. Я хотела бы с ним поговорить.

— Конечно, — улыбнулся Роберто, целуя рукуженщины, — я не знал, что журналисты так изобретательны.

Она заперла за ним дверь, повернула ключ. Из ванной комнаты вышелБлагидзе.

— Что он имел в виду, когда говорил о вашейизобретательности? — подозрительно спросил Благидзе.

— Я попросила его вызвать одного из пассажиров в этотномер, чтобы взять у него интервью. Так я объяснила Роберто. Он написал этомупассажиру, что хочет с ним встретиться и поговорить о … Хартли.