Благидзе заметил, что поднявшаяся из-за стола Марина подозвалак себе Роберто Гальвеса и что-то ему сказала. Тот, кивнув, вспыхнул, как-тонастороженно посмотрел на женщину и вышел из ресторана.

«Опять она что-то придумала, — с раздражением понялБлагидзе, — эта женщина просто невероятный вулкан. Представляю, как труднобыть мужем такой сумасбродки».

Сразу после завтрака комиссар объявил, что разрешает всемжелающим пассажирам сойти на берег. Все бросились по своим каютам упаковыватьвещи, Благидзе, управившийся довольно скоро, прошел к каюте Чернышевой со своимчемоданчиком. Постучал.

— Войдите, — крикнула она.

Он осторожно вошел. Чернышева уже успела переодеться втрадиционный брючный костюм. Она показала на свой чемодан:

— Кажется, я успела его собрать.

— Почему вы не запираете дверь? — угрюмо спросилБлагидзе. Его уже нервировали подобные выходки женщины, которую он началсчитать слишком экзальтированной. — Флосман может воспользоватьсясуматохой и пройти к вашей каюте.

— Думаю, нет, — возразила она, — он здесьбольше не появится.

— Почему вы так уверены? — нахмурился Благидзе, ивдруг понял: — Так это все-таки был Консальви?

— Помогите мне закрыть чемодан, — попросилаЧернышева, скрывая улыбку, — нельзя быть таким упорным в своихзаблуждениях, капитан.

Благидзе подошел к чемодану, стараясь не смотреть на нее.Она была неисправима.

— Говорят, в центре города есть хорошие отели, —угрюмо предложил он, — хорошо, что мы застряли в Росарио, а не вСан-Николасе. Там было бы сложнее найти приличную гостиницу. У меня в номереесть рекламные проспекты. — Он обратил внимание на ее чемодан. Он былнаполовину пуст, несмотря на очень большие размеры.

— У меня они тоже есть, — кивнулаЧернышева, — именно поэтому мы не поедем в центр города, а остановимся вотеле «Сан-Мартин». Он находится недалеко, прямо в порту.

— Но почему именно туда? — снова не понялБлагидзе.

— У меня там назначена встреча, — серьезно сказалаЧернышева. — Встреча с Флосманом.

— Вы все время говорите загадками. Может, вы мнескажете, наконец, кто этот человек? — не выдержал Благидзе.

— Не торопитесь, сеньор Моретти. Меньше чем через часвы все узнаете.

Он поднял ее чемодан и вынес в коридор, с трудом удерживаясьот готового сорваться ругательства. В коридоре уже ставили свои чемоданыпассажиры первого класса, ожидая, когда их вынесут на причал.

Выходя с корабля, Благидзе увидел, что на верхней палубестоит комиссар и мрачно смотрит вниз, на уходящих пассажиров. Какое-то шестоечувство, обычная интуиция, наработанная годами службы, подсказывала комиссару,что отпускать их нельзя. Он знал, как опасно иметь всего лишь одну версию прирасследовании любого серьезного преступления. Но выхода у него не было. Насудне находились иностранцы, многие путешествовали с детьми. Среди пассажировбыли пожилые люди. Оставлять их всех в качестве своеобразных заложников он неимел права. Даже после второго убийства, совершенного уже после того, как суднобыло окружено его сотрудниками.

Благидзе успел заметить и остальных «знакомых» по этомунеприятному путешествию. Мрачный Кратулович держал в руках большой рюкзак. Суаресо чем-то разговаривал с Бастидасом. Оживленный и веселый Роберто Гальвес что-торассказывал бывшей спутнице Консальви. А пожилой бармен стоял на причале,словно в ожидании кого-то из пассажиров.

Через полчаса Благидзе и Чернышева были в небольшом отеле«Сан-Мартин». Причем по настоянию женщины Благидзе снял номер на третьем этаже,тогда как номер Чернышевой был на четвертом. Он оставил вещи в номере и ужехотел подняться наверх, когда вспомнил, что не узнал расписание самолетов наБуэнос-Айрес. Спустившись вниз, он хотел попросить у портье расписаниесамолетов из местного аэропорта, когда внезапно увидел стоявшего у стойки…Роберто Гальвеса. И самое страшное, он вселялся в соседний с Чернышевой номер.

«Значит, это он, — не поверил своим глазам Благидзе. —Но Флосману было за сорок, а этому парню никак не больше тридцати. Может,косметическая операция? Нет, не похоже. Тогда он сообщник. Он именно сообщник».Благидзе повернулся, чтобы осторожно подняться в номер за оружием.

Через несколько минут он был уже у номера Чернышевой.Осторожно оглядевшись, постучал. Она открыла сразу, будто ждала за дверью. Онвошел в комнату с оружием в руках. Комната была небольшая, с угловымбалкончиком, выходившим во двор. С правой стороны от входа располагалась ваннаякомната.

— Вы с ума сошли? — спросила она. — Почему выходите в таком виде?

— В нашем отеле остановился Роберто Гальвес. Я видел,как он внизу получал номер.

— Ну и что?

— Вы не поняли. Гальвес остановился именно в нашемотеле. И именно в соседнем номере.

— Я поняла. Но это я попросила его приехать сюда иостановиться в этом номере.

— Вы? — Ему предстояло каждый раз открывать в этойженщине нечто для себя новое. — Но почему?

— Я же вам обещала свидание с Флосманом, —напомнила Чернышева.

— Он и есть Флосман?

— Конечно, нет. Садитесь, я вам все расскажу. Толькоуберите свой пистолет.

Благидзе спрятал пистолет во внутренний карман пиджака. Селв кресло, стоявшее рядом с окном.

— Только учтите, что через минуту здесь может появитьсяГальвес и вам придется уйти в ванную комнату.

— Надеюсь, там я буду сидеть не очень долго, —заметил Благидзе.

— Не очень, — засмеялась Чернышева, — ссамого начала я четко представляла, что на этом корабле Флосман обязательнопоплывет с нами. После убийства Липки уверенность только подкрепилась. Иначе небыло смысла убивать единственного человека, хорошо знавшего Флосмана в лицо.Таким образом, в наличии Флосмана на корабле я не сомневалась. И только четырепассажира подходили по своим внешним данным на роль Флосмана. Это были Хартли,Кратулович, Суарес, Консальви.

— Вы не допускали мысли, что Флосман мог оказатьсясреди обслуживающего персонала? — спросил Благидзе.

— Не допускала. Все разговоры о пожилом бармене или оком-либо другом просто несерьезны. Настоящий Флосман просто физически не успелбы так быстро оформиться на рейс и попасть туда не в качестве пассажира.Поэтому я решила наблюдать именно за действиями этих четверых людей. Признаюсь,поначалу меня очень смущал сеньор Хартли. И своим необычным поведением, ипостоянными расспросами обо мне. Я тоже обратила внимание, как он внимательносмотрел на всех входивших в бар именно в двенадцать часов, когда услышалфамилию Флосмана. Он знал об этой фамилии. Но настоящий Флосман не должен былтак себя вести. Он обязан был не проявлять интереса к вызвавшему его человеку,чтобы нечаянно не выдать себя. А Хартли явно интересовал человек, которыйпригласил Флосмана в бар. Причем, интересовал даже больше Флосмана.