Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Капитан полиции Иванова. – Я продемонстрировала свое удостоверение, на всякий случай поставив ногу в дверной проем.
– А что случилось? – Девушка испуганно переводила заспанные желтовато-карие глаза с удостоверения на мое лицо. Я тоже не большая любительница ранних подъемов, но не до такой же степени! Я едва было открыла рот, чтобы объяснить цель моего визита, как Карина выдвинула собственное предположение:
– Это Степанида Никифоровна опять наябедничала? – при этих словах Карина указала куда-то наверх, где, по-видимому, обитала неведомая мне Степанида Никифоровна. Надеюсь, не на антресолях. – Да не слушайте вы эту старую грымзу! Гости у меня последний раз были две недели назад, а она все никак не уймется! Вот ведь…
– С этой жалобой мы разберемся позже, – сурово пообещала я. – А пока меня интересуют сведения об убийстве вашей бывшей однокурсницы Алены Нерпиной.
– Убийстве?! – переспросила Карина, в ужасе вытаращив на меня глаза. – Она ведь из окна выбросилась…
– Может, пройдем в квартиру? – холодно предложила я. – Или вы хотите, чтобы все соседи ознакомились с содержанием нашей беседы?
– Проходите. – Девица растерянно отступила от двери, пропуская меня в тесную прихожую. Я прошла следом за хозяйкой в кухню, где она, судя по всему, заканчивала свой поздний завтрак. На небольшом столе, покрытом цветастой заляпанной клеенкой, громоздились тарелки с хлебом и колбасой и пара давно не мытых чашек с чайными пакетиками на дне.
На узком подоконнике между кашпо с чахлыми кустиками герани пристроилась керамическая пепельница, полная окурков. Девушка ткнула в нее давно погасшей сигаретой и обернулась ко мне.
– Кофе будете? – осведомилась Карина, извлекая из шкафчика возле двухконфорочной плиты банку с растворимым порошком. В такой грязной кухне я побрезговала бы выпить даже чашку кофе-премиум. А уж растворимые кофейные напитки я не признаю как класс.
– Нет, благодарю вас, – сухо отказалась я, усаживаясь на табурет возле захламленного стола. Карина между тем приготовила себе чашку кофе и уселась с ней напротив меня. Ее круглое лицо с пухлыми губами могло бы быть довольно симпатичным, если бы не откровенно глуповатое выражение да еще обесцвеченные пряди, неопрятно свисавшие вдоль щек. Вероятно, Карине не было дела до того, как выглядит дома она сама, а заодно и окружавшая ее обстановка. Где-то я слышала, что по-настоящему неряшливые люди обычно проявляют небрежность в том, чего никто не видит. Они наряжаются, лишь выходя из дома, причем нарядное платье или новый костюм могут надеть поверх несвежего белья. Видимо, за те две недели, что у нее не было гостей, Карина ни разу не удосужилась сделать хотя бы поверхностную уборку.
– Вы часто общались с Аленой Нерпиной незадолго до ее смерти? – приступила я к интересующей меня теме. Карина, только что сделавшая глоток кофе, поперхнулась и закашлялась.
– Да не общались мы! – Она раздраженно отставила чашку, содержимое которой частично выплеснулось на клеенку. Карина не обратила на это никакого внимания. И то верно – пятном больше, пятном меньше…
Я посмотрела на свою визави, сделав «каменное» лицо.
– Опрос свидетелей показал, что вы часто бывали у супругов Нерпиных и незадолго до смерти Алены были у нее в гостях. Вы намерены это отрицать? Тогда мне придется…
– Ну, была я у них, была! – поспешно забормотала Карина, с некоторым вызовом глядя на меня. – Но я ее не убивала! Я вообще ничего не знала, мне девчонки из нашей группы позвонили.
– Насколько мне известно, вы бросили университет около двух лет назад. – Я внимательно посмотрела на Карину. – Вы продолжаете общаться с бывшими однокурсницами?
– Ну так, иногда. – Она дернула плечом. – Ленка Петрова мне позвонила, спросила, почему я на похоронах не была. А я и знать не знала. Вот горе-то!
Карина затравленно посмотрела на меня, пытаясь изобразить скорбный взгляд, однако во всем ее облике чувствовалась какая-то фальшь. Она явно что-то скрывает. Попробуем нажать посильнее.
– Вы пытались соблазнить мужа Алены, Виталия? – задала я вопрос, вспомнив рассказ Вольтарской во время нашей с ней первой беседы.
– Я?! – Карина округлила глаза. – Сдался он мне! Я с мужем развелась незадолго до их свадьбы, теперь смотреть на мужиков не могу. Все они сволочи и уроды. А этот доходяга мне вообще до лампочки!
– У этого, как вы выразились, доходяги после смерти жены осталась хорошая квартира в престижном районе и прибыльный бизнес.
– Бизнес-то мамочкин! – прошипела Карина, видимо, не в силах сдержаться. Она как-то упустила из виду, что Вольтарская – мамочка Алены, а вовсе не Виталия. Нет, все же зависть к Алене у Карины была, да еще какая! Ох уж эта женская дружба…
– Вот вы и решили, – вновь заговорила я, словно продолжая прерванные рассуждения, – что, устранив с дороги Алену, вы сможете вступить в брак с обеспеченным вдовцом и тем самым поправить свое материальное положение. Иначе чем можно объяснить ваш флирт с Виталием?
– Да что вы такое говорите! – Карина растерянно хлопала глазами. – Да не флиртовала я с ним, и вообще…
Ее бормотания стали совсем уж неразборчивыми.
– То есть вы не отрицаете, что часто бывали у них в гостях? – продолжала я бомбардировать девицу вопросами, чтобы не дать ей времени опомниться.
– Ну да, бывала я у них, и что?! Хотела посмотреть, как они живут, это что, преступление?
И эта туда же. Всех интересует чужая жизнь! Стоит ли после этого удивляться бешеной популярности всех этих тошнотворных ток-шоу.
– Ваше преступление заключалось вовсе не в подглядывании за чужой жизнью, – отрезала я. – А в том, что вы пытались довести вашу подругу до самоубийства, и вам это удалось. Вам ведь известно о существовании данной статьи Уголовного кодекса?
Карина молча уставилась на меня идеально круглыми глазами.
– Я ничего не делала, – произнесла она наконец внезапно севшим голосом. – Это какая-то ошибка, я здесь ни при чем.
– Допустим, – пресекла я этот поток заверений в невиновности. – Тогда ответьте на следующий вопрос: Алена что-нибудь говорила вам о запугиваниях, которым она подвергалась незадолго до смерти? Что-нибудь о том, что они с мужем живут в проклятом месте и это грозит смертью им обоим?
Лицо
