бы мне ни хотелось избавиться от Лиама, стоит признать, что он нужен ей. А также мне потребуется его помощь для воплощения еще одного плана, который уже зарождается у меня в голове. Но осуществится он чуть позже.

– Что с тобой? – Голос отца разносится по спортивному залу.

Я удивлен. Не думал, что он помнит о других помещениях этого дома. Да и его вопрос также застает меня врасплох. Он спрашивал о моих делах примерно… никогда?

– Все в порядке, – запыхавшись, отвечаю я. – Что ты тут делаешь? – Мой тон немного грубее, чем следует.

– Ты странно себя ведешь, я вижу это. – Он задумчиво смотрит на меня. – Леви, я знаю, что мы с тобой не дружны, но я действительно хочу помочь. Поделись со мной хоть чем-нибудь, – произносит он, отводя взгляд.

Я обращаю внимание на его бледное лицо, синяки под глазами и дрожащие руки. Его одежда в беспорядке, а волосы растрепаны.

Черт, что с ним? Генри Кеннет в свои сорок восемь всегда выглядел здоровее и ухоженнее двадцатилетних парней. И то, что я наблюдаю сейчас, совершенно не соответствует его обычному внешнему виду. Сказать, что он выглядит помято – преуменьшение.

Он нервничает? Что происходит?

Мои глаза, наверное, похожи на блюдца, потому что еще ни разу я не видел его в таком состоянии. Не говоря уже о произнесенных им словах.

– Папа, ты пьян? – Это единственное объяснение его поведению, но сегодня суббота, шесть тридцать утра, и обычно он выпивает по вечерам.

– Нет. – Он сжимает челюсти. – Я просто хочу узнать, почему мой сын лупит грушу на восходе солнца, сотрясая весь дом?

– Выпускаю пар.

– Из-за чего?

– Папа, я не хочу говорить об этом с тобой. – Хотя глубоко в душе мне хочется с ним пообщаться.

Как бы я на него ни злился, мне известно, что он любит меня, несмотря на то, что бо'льшую часть своего времени посвящает работе. А я люблю его, несмотря на всю ненависть к самому себе и окружающему миру. Как бы глупо это ни звучало, но мы просто не подходим друг другу, а единственного связующего звена больше нет в нашей жизни.

– Ладно. Ты знаешь, где меня найти.

Папа начинает разворачиваться, чтобы направиться к выходу, и тут я шокирую нас обоих.

– Аннабель.

Он застывает на месте, и я тоже не шевелюсь. Черт, даже не знаю, почему решил рассказать ему. Возможно, мне действительно нужен отец. Я устал от одиночества в этом доме. Устал держать все в себе за семью замками.

Бель своим признанием показала мне, что дерьмо случается даже тогда, когда у тебя живы два родителя и есть полноценная семья, как из рекламы какого-то сока или стирального порошка. А у меня остался лишь отец, и я не хочу его потерять. Если есть шанс хоть на малейшее взаимодействие с ним, то, возможно, нам действительно стоит попробовать понять друг друга.

– Андерсон? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Я вскидываю брови от удивления.

– Как ты так быстро понял?

– Не думай, что я слепой. У меня зрение, как у орла, я же архитектор. – Он усмехается.

Иисус, как давно я не видел его улыбку. Слабую, но улыбку.

– Я удивлен, что это не произошло раньше. Ты с детства смотрел на нее так, словно в ней кроются ответы на все вопросы человечества.

– Я готов на многое ради нее, но боюсь испортить ей жизнь. Или…

Папа прерывает меня жестом руки, не давая договорить.

– Ты не виноват, – строго произносит он. – Перестань жить прошлым и пугаться наступления следующего дня. Человек только кажется сильным видом, высшей ступенью развития организмов на Земле, но на самом деле он хрупок как стекло. А оно имеет свойство разбиваться, как и люди умирать. По разным причинам. Мы все часто являемся заложниками обстоятельств, на которые не в силах повлиять. Ты не мог воздействовать ни на что в той ситуации… И мама бы сказала тебе то же самое. – Он тяжело вздыхает, и мое дыхание тоже прерывается. – Думаешь, я не винил себя? Боже, да меня вообще в тот день, как обычно, не было дома. Находясь в другой стране, решал кучу проблем, поставив семью на второй план. Женщина, которую я любил и люблю по сей день, умерла, а мне сообщили об этом вечером следующего дня. – Папа покачивается, как будто его ноги резко становятся ватными, и присаживается на силовую скамью, опираясь предплечьями на колени.

– Почему ты не ходишь к ней? – тихо спрашиваю я.

– Потому что мне не нужно еще одно напоминание, что ее нет.

– Тебе хватает меня? – Я переминаюсь с ноги на ногу. – В качестве напоминания…

– Черт, нет, – он качает головой, – я не это имел в виду. Напоминанием является то, что мы проживаем каждый день без нее. Что я начинаю забывать ее смех, хотя часто пересматриваю видео, где она счастлива. Что мне не удается найти в себе силы убрать из спальни ее вещи. Вместо этого я стираю с них пыль. Все это убивает меня. И я готов прожить остаток жизни с этой болью, но не хочу, чтобы ты продолжал поедать себя изнутри. Не становись такой огромной льдиной, как твой отец. – Он указывает на себя пальцем. – Безусловно, есть многое, в чем ты можешь на меня равняться, но не в этом. Поэтому, если Аннабель является твоим спасательным плотом посреди холодного бушующего океана, хватайся за нее и не отпускай.

У меня появляется ком в горле, и я чувствую, как щиплет глаза.

– Хорошо. – Единственное, что удается выдавить мне хриплым голосом. – Я… я не знаю, что сказать.

Папа встает и подходит ко мне. Его походка странная, как будто каждый шаг стоит ему невероятных усилий.

– И не нужно. Я это сказал не для того, чтобы ты мне что-то ответил, а для того, чтобы подумал об этом. – Он похлопывает меня по плечу.

– Все в порядке? – спрашиваю я обеспокоенно. – Ты выглядишь неважно.

Он набирает полную грудь воздуха, как будто готовится к тому, чтобы рассказать мне тайну вселенского масштаба. Но затем резко выдыхает и, сделав непринужденное лицо, говорит:

– Все отлично, сынок. Просто были долгие день и ночь. – Он делает паузу, решая, что сказать дальше. – Тебе нужна в чем-то еще моя помощь?

Я оглядываю помещение спортивного зала, и шестеренки в моей голове приходят в движение.

– Кажется, да.

* * *

Я выполнил почти все необходимое для осуществления плана «Логово дракона» и сейчас направляюсь к объекту под номером три в моем списке заданий. Название плана говорит само за себя –