мне хватит. И денег тоже хватит. А ты тоже готовься с Таганом. Здорово ты придумала, Ксюша! Молодец. А то и мне тут оставаться уже боязно. Вдруг дознаются и схватят?!

Они долго ещё болтали. Наконец Тимошка ушёл, спеша приступить к подготовке побега.

В трёх лавках накупил инструментов и еды. Долго искал пищаль и зелье к ней. Это стоило шкурки соболя. Её он, как и несколько других, выпросил у самоеда Инто.

— Боясь Айсе, мужик. Что она получать потом? Ладно, три шкурки твой, — показал три пальца для верности. Тимошка согласился. Дольше уговаривать было опасно. Вблизи стоял его старший сын с копьём в руке. Вид его говорил о многом.

Ночью, при свете двух лучин, Тимошка подсчитал товар. Показалось мало, но ночью уже не достать ничего. Пришлось отложить до утра. А там договориться с Айсе и Таганом про отъезд. Важнейшее из всего, что задумано.

Домой вернулся лишь вечером. Таган уверял, что хозяин весь вечер будет праздновать день рождения товарища и поздно вернётся домой, й Тимошка поспешил предложить свой план побега с учётом Осипа.

— Раз так, то бежим прямо сегодня ночью. До утра никто нас не хватится, а с Осипом тоже просто будет. Кто ночью станет нас искать и где?

После недолгого обсуждения товарищи согласились.

— Как только Осип уйдёт, мы быстро берём свои вещи — и к тебе на нарты. Ты с оленями нас ждёшь недалеко от дома. — Айсе уверенно говорила и не требовала согласия. — До Туруханского зимовья не больше трёхсот вёрст. Это две недели быстрой езды. Так, Таган? — Тот кивнул, соглашаясь. — Мы взяли еды на две недели.

— Я беру с собой копье и лук со стрелами, — хвастанул Таган. — По пути можно будет пострелять дичи. Вдруг повезёт.

Таган, почти мальчишка, оказался весьма опытным человеком. За время жизни у купца Осипа не растерял природные навыки, как Айсе. Та стала уже настоящей русской, если не считать приверженность к старым богам. Но тут была заслуга Тагана. Он уверял, что хорошо сможет провести всех по дороге к Туруханскому зимовью.

— Больше двух недель не понадобится. Правда, может задержать сильная непогода. Будем молить всех ваших и наших богов помочь нам в дороге. Я два часа кормил нашего божка, уверен, что он услышал меня. И вам стоит сделать так же.

Тимошка и Айсе переглянулись и согласно кивнули.

Тимошка вернулся домой и тщательно уложил в нарты остальное, что надо было довезти. Увязал ремнями и прикинул время. Оно терпело. Оглядел избу. Тут он чувствовал себя вполне сносно. Никого над ним не было, а Айсе частенько позволяла себя уговорить на часок разделить с ним интимное ложе. Этого было достаточно, чтобы не считать свою жизнь неудавшейся. Даже ощутил некую жалость, что покидает насиженное место и меняет в корне свою жизнь.

А в доме купца Талдыкина шла последняя суета. Ксюша старалась захватить в руки как можно больше. Таган ворчал, настаивал оставить часть, но та не сдавалась, заявляя настойчиво и решительно:

— Я уже привыкла к такой жизни, что не смогу жить без некоторых вещей. И не спорь со мной! Так надо.

— Олени не вывезут. А запасных у нас нет! Сами нести будем, что ли?

— Если понадобится, — настояла она на своём и Таган смирился. Взвалив на плечи два мешка, он вопросительно взглянул на союзницу.

Ксюше достался третий мешок и малая сумка с мелочами. Они вышли в темень.

Недавняя метель сильно затрудняла путь и к Тимошке пришли с опозданием.

— Я уже думал, что с вами что-то случилось! — Тихо ворчал он. — Поторопимся. Не слишком ли много у нас получается вещей? — забеспокоился Тимошка. — Олени не смогут быстро бежать. А нам требуется подальше уйти от города.

Никто ему не ответил. Тимошка с Таганом переглянулись, грубовато усадили в нарты Айсе, и Таган погнал оленей по льду Мангазейки. Довольно глубокий снег затруднял бег. Тимошка часто сходил и бежал рядом или сзади. Так оленям было легче бежать. За час такого пути Таган посчитал, что около шести вёрст отмахали. Но олени уставали, и пришлось перевести их на шаг и самим сойти на снег. А впереди ещё только начало пути! Длинного и тяжёлого.

Первого человека встретили поздним утром. То был промышленный с телом товарища, укутанного во всякие шкуры.

— К вечеру до Мангазеи доеду? — спросил измотанный до невероятия путник.

— Вполне, — угрюмо ответил Тимошка. — Что с мужиком?

— Хворый он, — коротко ответил мужик и, не прощаясь, погнал оленей дальше.

— Вылазь! — крикнул Тимошка Ксюше, укрытой попоной, как куль. — Проехали.

— Подозрение вызвали? — спросила Ксюша с тревогой.

— Вряд ли. Промышленный так измотан, что у него одна мысль об отдыхе или еде.

До речки Волчанки добрались без приключений. А сразу за поворотом встретили четыре нарты с десятком промышленных. Было темно, и никто друг друга не разглядывал. Не до того было встречным. Обменялись лишь несколькими фразами, узнали наспех сказанные новости и разъехались.

Потом ежедневно встречали промышленных. Изредка их обгоняли нарты купца или мелкого чиновника, спешащих по неотложным делам в Туруханское зимовье. И всё же эти встречи доставляли много страха и хлопот. Особенно те, что обгоняли. Приходилось постоянно быть начеку. Успеть накрыть распластавшуюся Айсе и делать вид, что спешат по государевым делам в Тобольск.

И всё же за две недели и два дня успели достичь Туруханского зимовья. Значительно раньше, чем можно было ожидать. Это поселение было меньше Мангазеи, зато через него шли караваны судов и нарт во всё стороны Сибири. Здесь даже воевода был, склады, амбары и таможня со стрельцами. Таким образом, перевалочная база оказалась значительной. И народа здесь было уже много. Всякого.

И наши путники, истомлённые и перемёрзшие до костей, мечтали лишь о тепле избы и горячей пище. Смущала Айсе. И Таган предложил ей переодеться приблизительно в мужской наряд. Лицо её, обветренное и обмороженное ветрами, мало походило на женское. Ей пришлось согласиться. Путники ещё боялись погони. А без женщины эта троица уже не вызывала бы подозрений. Во всяком случае, на первое время. А за это время можно как-то обезопасить себя.

— Прикинешься больной, — приказным тоном говорил Тимошка. — Волосы никогда не показывай и вообще поменьше бывай на людях.

Ещё в дороге Айсе начала шить что-то похожее для себя, и в Туруханском зимовье оказалась в страшном виде. Это никого не удивляло. Множество людей бродили по зимовью после промысла и попоек в ещё худшем виде.

Они с трудом нашли помещение в избе. За хорошие деньги хозяин позволил им дней на пять-шесть